–       Представляешь, а этот болван снова со мною «заинтересовался», – сказала она, намекая краешком глаза на краснолицего, упитанного парня, который не слишком аккуратно водил машину, а напоследок добавила: - А я ему собиралась дать сдачу, да вот сидящий слева олух не позволил. Ну, и кузен же у меня. Будем говорить тихо, а то видишь, ушки у него уже на макушке. – вставила она, после чего посыпались жалобы в адрес ее кузена, - Так вот, винит он меня чуть ли не во всех земных грехах, а сегодня вот повис к шее, тем, что я вроде строю глазки другу, хотя в действительности, он мне неприятен.– эти слова вырвались у нее с явной неприязнью, но, видя, как пытается прислушиваться к ее разговору Фаик, она сразу взяла себя в руки, а через минуту, когда увязалась беседа между друзьями, промолвила: - Ну и прицепили же ко мне предки этого хвоста, а он даже не против, пилить меня, ох, как пилит. А ты еще жаловалась, что тебя контролирует мама, хотя она заходит к тебе только по воскресеньям. Интересно, что бы ты сделала на моем месте, если бы к тебе приклеили такого надоедливого барана, как мой кузен? А я вот еще терплю, не могу я ответить родителям черной неблагодарностью, ведь они всегда стояли за мной. Хотя от ропота тоже никакого толку. Была бы его воля, он бы и под мое одеяло залез, чтобы выяснить, водится ли там мужик, или не водится?

–       Ну, тебе же всегда было известно то, что он к тебе совсем не равнодушен. Он же тебя любил без памяти, а ты взяла и сошлась с нестоящим типом. Всё время бредила о любви и вот до чего докатилась, выбрала в мужья наркомана и штукаря, – раздраженно высказалась по этому поводу Тюркан, пожимая плечами и укоряя подругу, - Если бы, ты тогда выбрала его, а не того шалопая, то жила бы сейчас безмятежной и счастливой семейной жизнью. Вот и он не захотел жениться, так и ходит холостяком. Если честно, классный он парень и зарабатывать он умеет, да и семью содержит. В придачу, не пьет, категорически не приемлет наркотиков, и к тому же, не бабник.– стала на защиту Фаика Тюркан, но Ульвия никак не унималась и продолжала жаловаться. 

–       Ой, как бы ни так. Дорогая, ты же его просто не знаешь, вот и судишь о нем, как о паиньке. Да он же у нас хитрая лиса и наружная сторона его, ох, как обманчивая. Кстати, о наружности. Заметила ли ты, что он, и по внешним данным, мне совсем не подходит, он ниже меня по росту, а это уже минус, ты же меня знаешь, для меня на первом месте – наружная  привлекательность. – вымолвила она, кривя ртом, после чего недовольно добавила: - Благодаря тому, что я ему тогда отказала, сейчас мне и приходиться терпеть его выходок, а он только с удовольствием срывает на мне всю свою злобу. Ведь всё уже осталось в прошлом и надо же быть таким упрямцем, чтобы этого не признать. Да и не любит он меня, просто ему выпал прекрасный шанс рассчитаться со мной за давнейшие мучения, вот и он доволен таким разворотом дела. А мама ему в этом потакает.– призналась Уля, а затем не выдержав, громко заговорила: - Ох, подружка, ты смотри, в какой эпохе мы застряли. Положиться не на кого. Не зря говорят в народе, что люди подросли на одном сыром молоке, вот и дождись от них гнусностей. – сказала она, как Самир, то есть, сидящий за рулем парень, быстро среагировав на её слова, произнёс:

–       А вот я, например, материнским молоком не питался, так что на меня вполне можно положиться. – смудрил он, притом подмигивая из стекла Уле, с чем и вызвал бурю недовольств у девушки.

–       А тебя, вообще, не качественным порошком кормили или же, получился какой–то перебор, вот и стал ты таким развязным! – злобно вымолвила она, откидываясь на спинку машины. И увидев, как смотрит на него Фаик: - Ну, чего глаза вылупил? Разве не видишь, не я, а он ко мне цепляется! А ты тоже хорош, до того ты у нас смелый, что вместо того, чтобы разбираться со своим дружком, накидываешься на слабую женщину! – закричала она, тяжело вздыхая.

–       Кто тебе тянул за язык, а? А добилась ты того, что сейчас они, как бараны, башку друг–другу продырявят. – неодобрительно предупредила ее о предстоящей борьбе Тюркан, но подруге все уже оказалось по барабану.

–       На то и бараны. Не нажили на этом белом свете ни ума, ни разума. Не головой, а одним местом думают, а потом еще хвастаются, что они сто раз умнее нас, хотя мы, женщины при желании в силе управлять ими, как нам заблагорассудиться,- даже не сожалея о поступке, выговорилась Ульвия.

–       А тебе бы только поганить, но напрасно ты так, - Тюркан ничего не оставалось, как порицать свою подругу, но уже и это не имело значения, так как, Фаик, выйдя из машины и приволакивая друга на обочину дороги, успел брать его за калган, и тыча пальцем в его грудь, что – то ему объяснял, хотя его слова не были слышны, потому, что они стояли далеко от магистрали, да и радио из-за возникших помех, начал шуршать. Наконец, выяснив отношения и уладив все свои недомолвки, друзья прошагали к машине, и к удивлению других пассажиров то напряжение, что минуту назад царило между ними, было удачно снято. Вздыхая полной грудью и став довольной оттого, что все утряслось более чем мирно, Тюркан достала из сумки любимую книгу и начала пролистывать её, как вдруг заговорил Самир. 

–       Чудо–то какое. – сказал он, присевший за руль и вырубив радио, - Вчера стояло такое жарище, а сегодня так прохладно. Вот услышал бог наших пожеланий и одарил нас хорошей погодой, - на что Фаик, перхая, живо отозвался. 

–       Да уж, погода у нас тоже, в последнее время, так переменчиво. Заодно определить невозможно - когда похолодает, а когда потеплеет, чтобы одеваться соответствующе. – вымолвил он, после чего послышался ответ другого пассажира, - светловолосого, сероглазого, с широкой осанкой парня, - который до сих пор даже одного слова ни проронил.

–       Ничего дивного здесь нет, погода у нас так же изменчива, как мы с вами непостоянны… Нам бы, припастись водой, а то там запить захочется, - вдруг предложил молчаливый незнакомец, но Ульвия бурно запротестовала.

–       Мы же прихватили с собой двух больших пластиковых бутылок, наполненных родниковой водой! К чему нам столько жидкости?! Мы же не едем на трехдневный отпуск, а на день, и больно не задержимся. Только зря себя нагрузим! – почти накричала она на пассажира.

–       А Уля права. К чему нам лишний груз? Этот же остров не находиться у чёрта на рогах, от него до города рукой подать. И мы тоже, не собираемся задержаться допоздна, – тут же поддержал её Фаик.

–       Да вы не смотрите на то, что сейчас так прохладно, пока мы доедем до острова, погода измениться. Ну, я же, как – никак, но вырос на одном из таких островков и мне хорошо известен его климат. Осторожность нам не помеха, она привилегия джигитов[1], так что, нам бы прихватить с собой ещё пару бутылок, - надумал он настоять, когда они проехали мимо маркета, но его слова остались без должного внимания со стороны компании и, Тюркану даже пришлось заметить, как усмехнулись над ним его друзья. От такого пренебрежительного отношения у неё как будто ком застрял в горле, и она потребовала остановить машину, ссылаясь на то, что ее слегка подташнивает. Прогуливаясь немножко на свежем воздухе, ей вдруг захотелось отказаться от этой поездки, как к ней подошел Рустам, закуривающий сигарету, и на этот раз она заметила протез на левой руке путника, с чем ей стало многое ясно и неотвратимая жалость, как хитрый враг, стал прокрадываться в ее душу.