–       Откуда вам столько известно? Побеседуешь с вами и у человека сразу же возникает такое ощущение, что вам за всю свою жизнь пришлось сталкиваться с разными жизненными ситуациями. – поинтересовалась она с этим странным парнем, но Рустам, лишь пожав плечами, спокойно произнес:

–       Ведь я же по дороге сюда рассказывал вам о том, что когда-то жил на одном из таких островов, то есть, на Гале. Однажды моего отца точно так же ужалила змея, когда тот возился в саду. А в ту пору с врачами было туговато. Так вот, ему пришлось из-за безвыходности срезать кусок мяса из того места, куда была нанесена рана. Да и при укусе змеи выбор не так уж велик. Я бы мог отодрать у него кусок мяса ради его же спасения, но боюсь, что пользы от этого... Видите ли, думаю, яд уже успел распространиться по всему его телу, - вымолвил он, потушив сигарету.

–       И все-таки, где мы находимся? Вы случайно не знаете, как этот остров называется?– спросила Тюркан и с нетерпением приклонилась ушами. А он, как – то, удивленно притупив глаза, с интересом посмотрел на женщину и вдруг заявил:

–       Как, а разве вы не в курсе? Да это же Боюк Зиря. То есть, бывший Наргин. – сказал он, сообщив при этом своей спутнице неожиданную для нее весть.

–       Наргин?! – сконфуженно спросила Тюркан, не веря своим ушам, - А зачем вы так долго умалчивали об этом?! Зачем не предупредили меня, когда у нас еще на катере вышел спор по этому вопросу?! Если бы я смогла выяснить этого заранее, то никакая бы сила не смогла заставить меня сюда приехать. Уля же говорила о том, что мы поедем на остров, что находится вблизи Алята, а я подумала, что это не что иное, как Хере Зиря. Если бы я знала. Ах, как же я ошиблась расчётами, – вымолвила она в надежде услышать от него фразы касательно того, что они просто ошиблись и именно по ошибке очутились на том острове, про которого уже ходила дурная молва.

–       Ясно, наверное, либо она ослышалась, либо же перепутала названий островов. – для оправдания Ули высказался Рустам, а затем, вспомнив чего-то, добавил, - Ах да, я вспомнил, мы же еще вначале долго спорили куда нам лучше ехать, сперва, собирались в Хере Зирю, а затем, благодаря настойчивости Самира, решили поступить иначе. Но, по-видимому, она не успела даже разобраться, что к чему. А что касается вашей ссоры, то я даже не успел выяснить для себя причину вашего раздражения, поскольку я, вообще, против того, чтобы вмешиваться к драке посторонних людей. И я предположил, что у вас возникли какие-то личные недомолвки. Поверьте, если бы мне было известно... Да и что здесь плохого? Люди же ходят сюда отдыхать, да и вода Каспия на этом побережье более чистое, чем в других. – промолвил Рустам.

–       Что здесь плохого?! А вам известно другое название этой местности, мы же с вами сейчас из-за своей же глупости, находимся в адском острове! – более раздраженно вымолвила Тюркан, но это вызвало у Рустама только поток смеха:

–       Помилуйте, Тюркан ханум. Это же, всего-навсего, не имеющие почву легенды, которые были выдуманы людьми, чтобы нагонят на посетителей чувство страха. Это такой же остров, как Гала или же Пираллахы.

–       Но остров, в котором кишат столько ползучих, никак легендой не назовешь! – окончательно занервничала Тюркан. – Да и в Гале, и в Пираллахы хотя бы встретишь коренного населения. А этот остров напоминает больше всего заброшенный уголок, чем населенный пункт. Да и только одному черту известно, какие здесь водятся еще «сюрпризы», помимо этих тварей. В противном случае, люди давно уже превратили бы его в посёлок. С нашей-то предприимчивостью. А происхождение этих руин вообще сплошная загадка. Вам же, как обитателю одних из таких островов, должна быть известна предыстория этой местности? Прошу, только не пытайтесь возражать, я все равно вам больше не верю! – произнесла она более, чем сурово и Рустаму пришлось лезть из кожи вон, чтобы как-то ее угомонить.

–       Послушайте, Тюркан ханум. Касательно вашего недоверия, я могу вам только одного сказать, вы ко мне крайне строги и несправедливы. И о предыстории этой местности я ни черта не знаю, поскольку она с давних времен состоялась в подчинении царской России и, наверняка, здесь стояли их объекты особого назначения. Мне известно только то, что потом, в годы Советской власти, здесь расстреляли наших сограждан, жертв Сталинских репрессий, что давно уже не секрет даже для маленького ребенка. И никакого страшного зрелища он из себя однозначно не представляет, просто здесь следует придерживаться осторожности, точно так же, как и в других местностях такого типа, - сказал он, хотя, потом, не дождавшись ответа Тюркан, обратился к Фаику: - Ну, что? Есть какие-нибудь новости? Смог ли ты до него дозвониться? – и тут заметив, как пытается  уловить сигнал мобильным телефоном, вымолвил: - Понятно. Он вне зоны досягаемости. На берегу моря всегда так, трудно дозвониться до адресата. Итак, у нас не осталось другого выхода, кроме как выждать. Оставлять его тут глупо. Нам следует его перетащить в палатку. А для предосторожности, вот что мы предпримем. Выберемся в шхуну, там однозначно змеи не водятся, потому что, Тюркан ханум, там сыро, а им по душе только жаркий песок. Вот там и дождёмся катера, - вымолвил Рустам, взглянув на женщину для выяснения ее реакции, но очередной раз, удостоверившись, что она не в настроении, взялся за ногу больного. С трудом, перетащив пузатого Самира до побережья, вся компания в конце, так и решила перебраться на корабль, потерпевший крушения сотни лет тому назад  и, разбив там палатку, договорились не покинуть его во избежание других неприятностей и переждать здесь дядю Фируза. Поскольку было заранее планировано, что старик приплывёт за ними только к шести часам вечера, им оставалось припастись терпения на целый час ….

***

–       ….Мама, не оставляй меня, мама! Я боюсь! Мне страшно! – кричал десятилетний мальчуган, протягивая свои ручонки к матери.

–       Не бойся, малыш, я тебя ни за что не брошу. Ты только садись в вертолет, и долети до районного центра. Там тебя встретит бабушка, и отвезет  к себе домой, а к вечеру после того, как я тоже отсюда выберусь, мы с отцом приедем, чтоб забрать тебя с собой. – упрашивала растерянная женщина своего мальчика. Она гладила голову сына, обнимала и целовала его пухленькие щечки. Но вот, наконец, пришла пора разлуки. Прожужжал мотор вертолета, лопасть винта завертелась и пилот, прихлопнув железную дверь механизма, взялся за руль. «Я на все согласна, лишь бы он остался в живых. Я даже готова заплатить ради него жизнью» - подумала женщина, и от этих раздумий ей стало так тяжело, что она сразу же всплакнулось. А мальчуган, немного успокоившись, хоть и присел на свое кресло в поблизости иллюминатора, но, упираясь ручонками на стекло, уставился на мать глазами, с которых катились слёзы. Она стояла неподалеку, как вкопанная в землю и опиралась на мужа, который держал ее за плечи и при этом, не переставая, махал ему, перекрикивая сыну, но, увы, грохот винта, не дал ему возможности услышать завет отца. Вертолет набрал нужную скорость и когда он стал постепенно подниматься в воздух и полетел в сторону гор, то не успел он за ними скрыться, как снаряд, вылетевший с противоположной стороны, в доли секунд сбил его в воздухе, раскалывая на части. Красный язык пламени, сходящийся с вертолета, притронулась к лицу матери, которая то, падая, то, поднимаясь, бежала вслед за своим ребёнком, когда послышался шепот мальчика, произносящего такие фразы: «Мама, а смог ли я превратиться в гору на пути у врага?» и она, вскрикнув «Нет!» очувствовалась. Тюркан вся облилась потом, да и подушка, в которой, она спала, страшно обмокла. Женщине, почувствовавший как душить ее рыдание, пришлось укрыться подушкой, чтобы вырвавшийся из ее груди вопль не был услышан ее знакомыми, хотя позже озарившись, она даже не смогла обнаружить рядом свою подругу. Судя по тому, как ее голос доносился вблизи, она все – таки сумела определить ее местонахождение, но ей пришлось сделать над собой усилие, прежде чем она смогла привстать и выйти из палатки. К большому ее изумлению, в снаружи заиграл невиданный ураган и волны, которых стало больше, чем нынче, ударяясь в правый борт ржавого корабля, заставляли его сильно качнуться. Окинув взором горизонт, женщина определила для себя, что медленно, но, все же, наступает над островом сумерки, ибо солнце, залившись красным оттенком, так и ринулся скрываться за облаками. – Что стряслось? – именно так зазвучал первый вопрос Тюркан.

–       Да вот, из – за урагана рухнули все наши планы. – отозвался Фаик, как Уля сразу же забунтовала.

–       Не знаю, как вы, но я не могу и не желаю здесь оставаться! Я ни на минуту здесь не останусь! Придумайте же что-нибудь! – почти, что накричала она на кузена.

–       Не кипятись! Как бы там ни было, у нас нет никакого выхода, кроме как переждать бурю! Хоть город от нас не так уж и далек, но не плыть же нам до него! Да еще в таком шквале! – тоже с криком отозвался Фаик, но Ульвия, не пожелав угомониться, заорала еще громче.

–       Ну, как же так?! Ну, этот дядя же дал слово, что он обязательно за нами приедет?! А он вам ровня! Не сдержал своего обещания!

–       Не наговаривай на старика! Откуда ему было знать, что к вечеру подниматься такой смерч?! Он же, в конце – концов, не «такой уж» прозорливый, чтобы пораньше быть осведомленным о подобных природных явлениях? Да и глупо из–за нас поставить свою жизнь под угрозу! Если даже он сейчас выйдет на море, то ему придется, либо превратиться в корм для рыб, либо разбиться о скалы до того, как он сюда доберется! -  гневно выговорил Фаик, но его кузина никак не собиралась отступать.

–       Не знаю, как он, но вам и этого мало! Надо было заранее прислушиваться к прогнозу погоды, а уж потом соваться туда, куда не следовала бы нам, вообще, приезжать!– более нетерпеливо заявила она и, оттолкнув кузена в сторону, передвигаясь к носовой части корабля.

–       Неужели, ситуация так безнадежна? – к удивлению Рустама, безмятежно спросила Тюркан, хотя по ее поведению уже было заметно, что ей вся эта ситуация стало слишком безразличной. Оно, видимо, не казалась ей такой устрашающей, как прежде, ибо она уже успела остыть, и стала очень хладнокровно относиться ко всему происходящему.

–       Надежда только на то, что в ближайшие часы ураган всё же стихнет и нам удастся хотя бы до ночи добраться домой, - высказал свое мнение Фаик, но Рустам, в тот же миг, перебив его, заявил:

–       А что, если вдруг, сегодня полнолуние?

–       Ну и что? – спросил Фаик, как Тюркан, поняв смысл сказанного, довершила мысль Рустама.

–       В полнолунии поднимается уровень моря, говоря другими словами, намечается прилив, да и ветер не утихнет, - объявила она, приближаясь при этом к Уле.

–       Говоря другими словами, дело у нас дрянь! Так что, Фаик, имея в виду, что твои прежние планы разгромлены благодаря этому урагану в пух и прах, то придется тебе, мой милый, строить более обнадеживающие планы на ночь! Но советую при этом принимать во внимание и то, что я, ни за что на свете, даже под дулом пистолета, не останусь здесь ночевать!– с энтузиазмом заявила Ульвия, с гневом показывая ему свои белые зубы.

–       Не дерзи! Во всяком случае, я тоже, не собираюсь сидеть, сложив руки, и обязательно что-нибудь придумаю! А вот тебе еще придется сожалеть о том, что ты так надо мной потешалась! – сказал Фаик, сойдя на берег.

–       Ты только не очень-то норови, ладно?!... И куда же ты направляешься? – закричала она одновременно вслед за ним, но, не услышав ответа, вдруг ни на шутку запаниковала. - Рустам, я тебя прошу, иди за ним, покуда он с горячей головой что-нибудь не натворил. – попросила она друга своего кузена следить за Фаиком. А когда он тоже вылез из корабля, Тюркан, изумившийся ее поступком, не сдержалась и произнесла:

–       Хорошенькие дела. Обижаешь его ты, а утешать приходиться ему.

Но ответ подруги оказался более пронзительным.

–       Ну, не бежать же мне за ним. Обнаглеет, - вымолвила она с непонятной грустью, да и с кислой миной. «Да она же сама не сознает, чего хочет», - в конечном итоге заключила про себя Тюркан, и больше ни проронив ни словечко, зашагала к палатке. Располагаясь поудобнее и достав книжку, она начала листать его и так увлеклась чтением, что не заметила, как прошёл час и вдруг до ее ушей донесся странное нытье, а вместе с ним и голос Ульвии. - Тюркан, где ты, Тюркан?! – тревожно звала она подругу и женщина, живо покинув палатку, обнаружила свою подругу уже не в корабле, а в берегу. Она стояла неподалеку и жутко визжала.

–       Ну, что, что с тобой? Опять кто – то обидел?– стала расспрашивать уставшая от этой изнурительной обстановки Тюркан, но, видя, как она пытается с намеком ей что – то объяснить, живо взошла не берег и став с глазу на глаз с ней, внимательно на нее уставилась, а после: – Уля, вместо того, чтобы «фокусничать», лучше пытайся объяснить все эти знаки нормальным человеческим языком. А то я совсем тебя не понимаю. – произнеся, бросила утомленный взгляд на подругу Тюркан, как она внезапно заговорила:

–       Тюркан,…там…Фаик…Фаик сломал ногу, о боже, что ж это такое? Понимаешь, .. он решил залезть в маяк, задумал дать сигнал кораблям, хотя откуда им взяться в такую непогоду, а там не горели прожектора, у них сели батареи, так вот, они с Рустамом захотели включить генераторы, но для этого им пришлось спуститься вниз, и тут он, споткнувшись, упал с винтовой лестницы и разбил ногу. Он из-за жуткой боли корчиться на земле, а Рустаму не удастся притащить его в одиночку. Ведь он у нас однорукий, а я такая хилая, что бессильна перед такой тяжестью. Да и в таких ситуациях ему противопоказано двигаться и мы должны его нести на руках, чтобы не вредить ему еще больше. Мне не справится с этим. Пожалуйста, прошу тебя… выручай, - едва и в слезах рассказывала Ульвия о случившемся и Тюркан, выслушав ее до конца, сразу же схватила за ее руку и приволокла подругу за собой, произнеся при этом такие слова.

–       Ты только не паникуй.

–       А здесь нас змеи не ужалят? – приостановилась и неожиданно спросила и без того запуганная до смерти Уля, и на этот раз Тюркану пришлось ее уговорить:

–       А ты взгляни под ноги и топай по берегу. Пока совсем не стемнело, нам бояться нечего.

Наконец, они, дойдя до маяка, - к каменной 18-метровой башне со сложной оптико-навигационной системой, - приблизились к входу, как в тот же миг перед ними предстал силуэт Рустама, вырвавшегося наружу.

–   Вы что, оставили Самира одного в корабле? – с досадой заговорил он, а затем, не подождав ответа, добавил: - Хотя бы одна из вас должна была оставаться с ним. Ну, например, Ульвия.

–   Нет уж, извините, - живо отозвалась женщина в ответ на предложение знакомого и с возмущением высказалась: - Нет, вы только послушайте его, мой кузен здесь страдает, а я вместо того чтобы проявить заботу о нем, должна дежурить у его дружка?! – продолжала она брюзжать уже во внутри помещения. Когда Ульвия вошла в круговое здание, то она с трудом различила в полумраке фигуру кузена, который неподвижно лежал посередине ступени лестницы и стонал. Женщина, с трудом пересилив свое волнение, медленно подошла к Фаику и как-то нерешительно над ним сгибаясь, начала его осматривать, но была заметно, как она не осмеливается до него дотрагиваться. Видя на лице Фаика отпечаток нестерпимой боли, ей все же удалось перебороть в себе испуг, она дотянулась до него и привела его в чувство, шлепнув его по лицу. Фаик, медленно приоткрыв глаза, всмотрелся вокруг и когда он, наконец, перевел взгляд на Ульвию, то тихо вымолвил:

­  Прости, я все испортил. Увидел я наверху тень, подумал, что там кто-то есть, поднялся, минул половину лестницы, там никого не было, начал спуститься, не знаю, как это получилось, но меня как будто вздернули за рукав, тут мои ноги спутались, я потерял равновесие, и влетел вниз. – посвящая Улю в подробности рассказывал Фаик.

­  Ты всегда так, когда злишься, никого и ничего вокруг да около не замечаешь. И вот результат. Приспичило же тебе влезть в такую высь. - незлобно упрекнула женщина своего кузена, как Фаик, немножко приподняв голову, жалобно произнес:

­  Не парься, и не жури меня, пожалуйста. Мне и так паршиво.

­  А куда же глаза Рустама глядели, зачем же он позволил тебе упасть?– поинтересовалась Ульвия, но Рустам немедля возразил:

­  Он был сзади, правда, он сделал попытку меня удержать, но с одной-то рукой...

­  Ну и денек, никому ни в чем не везет. Наверное, утром не с той ноги встали. Для начала неплохо. Один ужаленный, один хромой, один безрукий. Если и с нами что-нибудь стрясется, то мы к завтрашнему дню, все дружно и займем пустые койки на клинике. – в надежде вызвать смех у кузена, чтобы он хотя бы на минуту забыл о боли и обратив все в шутку, парировала кузина, как Фаик, одновременно ноя и смеясь, укорил кузину:  

­  Нашла, над чем подшучивать. Уймись. Да и не смеши меня. Поверь, мне не до смеха. – напоследок став серьезным, сказал Фаик и задумчиво уставился на милую мордашку Ульвии.  

­  А где у тебя болит? – на этот раз с заботой изъявила Ульвия, как он снова, положив голову на лестницу, прошептал:

­  Да практически везде. Но нога так ноет, что в глазах темнеет, порой даже не получается здраво мыслить.

­  О, боже, да он же у тебя совсем распух и покраснел! – с ужасом вскрикнула Ульвия, рассматривая его ногу: - О, господи, как же ты всю ночь стерпишь эту боль?! А если все более, чем серьезно?!– тревожно спросила Ульвия, но Фаик, закрыв веки и сжав губы, спокойно высказался:

­  Уль, а ты будешь меня оплакивать, если я вдруг отброшу копыта? – спросил парень, грустя и застонав.

­  Поразительно, - ответила Уля, улыбнувшись с горечью, - даже в таком состоянии ты не теряешь чувство юмора. Но я не дам тебе гибнуть в этом паршивом острове. Мы выберемся! – с решительной надеждой на благое, замолвила женщина, как Фаик, бросив взгляд на любимую кузину, зашипел:

­  Спасибо, ты мне подбодрила. Не бойся, от перелома костей еще никто не погибал. – он еле – еле выговорил эти фразы, потянувшись  к кузине и схватив ее за руку.

­  Ты же знаешь, как ты мне дорог, ну мы же, в конце–концов,…родственники, и не может этого быть, чтобы у меня за тебя не болела душа,- не сопротивляясь, заявила Уля, как Фаик, осторожно дотрагиваясь до губ женщины своими пальцами и печально улыбаясь, приласкал лицо кузины.