Тюркан, едва опомнившись от внезапного нашествия, через секунду обнаружила себя лежащего на боку и в надежде на то, что ей, наконец–то, удастся выявить своего неприятеля, который с ней так грубо обошелся, оглянулась по сторонам. Но, к своему изумлению, ей предстояло в очередной раз, убедится в том, что тут она в полном одиночестве. Дебри ущелья, где она нынче находилась, была озарена голубоватым светом. «Месяц» - подумала про себя женщина и немножко привстав, заметила  над головой небольшую щель. Она, пытаясь привести в движение свои окровавленные и ноющие ноги, чтобы как–то найти возможность добраться до выхода, в отчаянии заползла к этой щели, и, глотнув воздуха, вздохнула полной грудью, как в поблизости снова раздался уже ведомый ей голос.

–       Все ушли и оставили меня здесь одного помирать. Все меня бросили.

–       Кто ты такой?! И как ты тут очутился?! – требовательно спросила Тюркан, обернувшись и только сейчас заметив при слабом свете ту маленькую фигуру, которая, втиснувшись к мокрым глыбам, съежилась как комок. – Мальчик, ответь мне, кто ты? Где твои родители?– вымолвила обессилившая женщина, присев и вытерев потный лоб об длинный рукав кофточки.

–       Их убили, они очень жестоки, - жалобно произнес мальчик, после чего Тюркан вознамерилась допрашивать ребенка, уповая на то, что ей посчастливиться собрать о нем хоть немного сведений.

–       Кто убил? Кто это они? – выпрашивала она мальчика, как он, поворачиваясь, но так что его лицо, как и прежде, оказался во власти темноты, прошептал:

–       Они здесь. Они пока еще не ушли. Я уверен в этом, уверен и они слишком коварны. Некоторые из них лишь притворяются добрыми, а в действительности, их намерение кроится в одном - как можно больше завлечь сюда тюрков и свершить здесь над ними самосуд. Они придут за мной. Спаси меня, спаси, не дай гибнуть!  – с болью взмолился мальчик, после чего в голове Тюркан сложилась такая путаница, что она,  вздрогнула.

–       Послушай, сынок, послушай! - повторяла она во имя того, чтобы собраться мыслями, - Я ни черта не понимаю, расскажи мне все, но так, чтобы я смогла разобраться в ситуации. От кого же ты так прячешься? Кого ты так боишься? И как ты сюда попал? Ты, кажется, говорил про турках? Значит, ты нездешний. Ты что, приехал сюда с родителями? Неужели они уплыли без тебя? Оставили без каких-либо причин?- расспрашивала Тюркан мальчика, рассчитывая на то, что он хотя бы сейчас изольет ей душу.

–       Мама, я хочу к маме. Отвези меня к маме. – вдруг заплакал мальчик и увидев, как начала тянуться к нему Тюркан, грозно произнес: - Не подходи! Ты тоже злая! Ты заодно с ними! Уходи! Убирайся!

–       Нет, нет, сынок.  Я помогу тебе. Подойди, не бойся, я совсем не злая. Ну, иди ко мне, сынок, иди, дай мне руку и я тебя обязательно отсюда выведу.– обещала Тюркан мальчику помочь, но он, отказываясь ей верить, громко вскрикнул:

–       А я тебе не верю! Накануне сюда совался ваш друг. Он пришел за мной. Он беседовал с вами на языке гяуров. Он собирался меня достать и передать тем хищникам! Я жутко боялся и потому навлёк на него гремучих змей, чтобы они его чуточку припугнули. А они, глупые, укусили его. Среди вас оказался ещё один, который тоже надумал передать сигнал кораблям, чтобы враги смогли до меня добраться. Мне стало страшно, и я его столкнул. Но я не желал им зла, видит бог, что не желал!– отчаянно закричал он, после чего Тюркану стало не по себе, и она сразу же пришла к выводу. «Мальчик от одиночества успел свихнуться и как бы он хотел казаться безобидным, но он совсем не безопасный».

–       Но мы же, свои. А тот факт, что мы болтаем на чужом языке, этот вовсе не повод для недоверия. Послушай, хотя мне неизвестно, то обстоятельство, которое заставило тебя тут очутиться, но мне не трудно определить причину твоей злобы. Тебя покинули, тебя здесь бросили одного.  Разве можно после такого сохранить веру в людей?  Но мы не желаем тебе зла. Ты только доверься мне, и я отвезу тебя к маме, обязательно отвезу, ты только скажи, куда и как, - высказалась женщина, ползая близко к нему, как мальчик снова забившись в угол, тихо спросил:

–       А ты меня не обманешь? А ты не сдашь меня гяурам? А у тебя есть лодка? Если нет, то я тебя никуда не отпущу! Ты останешься вместе со мной, мне осточертело оставаться тут в одиночестве! Правда, я пытался уплыть, как те наши солдаты, как Веджих, но меня опять схватили. Я бежал от них и скрылся в амбаре, то есть, здесь, чтобы они не смогли мне найти. Но они опять меня достали, они замучили меня жаждой и голодом. Они не давали мне воды! А мне так хотелось пить. Одного глотка. Я просил одного глотка, а они настолько жестоки, что даже этого пожалели. А у тебя есть питьевая вода? Дай мне попить, дай! - сказал он, протягивая ей руку и моля ее о снисходительности. Тюркан, которая, больше не могла без слез выслушать речь мальчика, тоже протянула к нему руку и сразу же попыталась с силой привлечь его к себе, как он, внезапно выйдя из темноты в полосу света, привстал перед ней во всем облике. Большие, с черными кругами зеленные глаза, пропитанные злобой и болью, посиневшие и почерневшие лицо и руки мальчика. Оборванная, развалившая рубаха, сидевший на хилом теле, словно на вешалке, подпояска, пропитанный насквозь грязью, бордовая феска с кисточкой, белые чулки и больно поношенные башмаки. Вот с какой ужасающей сценой пришлось ей столкнуться, и она, шарахнувшись, отпрянула назад и заползла прочь. Но, в тот же, миг, она начала задыхаться и кашлять. К удивлению женщины, кто-то крепче-крепче вцепился за ее шиворот и, притягивая к себе, начал душить ее с такой страшной силой, что как бы она не металась, ей так и не удалось с ним справиться и после недолгой борьбы, она, обессилив, перестала двигаться. 

–       У меня паранойя. Я же наглоталась таблеток, да и душно здесь, вот и мерещится мне черт знает что.– твердила она про себя, как на этот раз синие и длинные руки, обхватив ее за ноги, стащили ее в дебри ущелья, а затем внезапно для нее отпустили. И тут, ворвавшееся из глубины ущелья существо, взойдя над ее головой, уставился большими зеленными глазами на глаза Тюркан, как она, не сумев опомниться и тихо застонав, упала в обморок….

–       Малыш, а ну-ка, присядь на свое место. – повелительно произнесла Тюркан, дергая за рукав Азера, который упирался обеими руками за стол и упрямо улыбался.

–       Это нечестно. Когда же я буду сидеть на месте отца? – спрашивал он, взирая на мать, которая вместо того, чтобы пошлепать мальчика за его упорство, нежно приглаживая его голову, заговорила:

–       Ах, ты мой хороший, ах, ты мой сладенький. Вот когда подрастешь и заведешь себе семью, то и твое место будет на верхушке стола. А сейчас ты занял место главы семьи. – сказала она, хватая за его руку.

–       А я вот попрошу отца и он не будет противиться тому, чтобы я засел на его место. – убежденно произнес мальчик, но мать, сморщивая брови, вымолвила:

–       Нельзя.

–       А почему нельзя? – лез с очередным вопросом мальчик к своей матери и она, после того, как разложила вилку и ложку на стол, обняв его с теплотой, заявила:

–       Ох, и какой же ты у нас любознательный. Да, потому что у нас есть свои исконные традиции и ценности, а наша обязанность их придерживаться. А если ты не уступишь место отцу, то он воспримет твое поведение, как неучтивость и неуважение к взрослому. Он на тебя сильно обидеться. Ты же этого не хочешь? – спросила мать и мальчуган, живо пересев на свое место, твердо заявил:

–       Не хочу! – а затем, увидев, как отец, положив трубку телефона на аппарат, расположился за столом, произнес: - Папуль, а зачем ты на прощание сказал дедушке, что целуешь его руки и глаза?