–       Это моя ему благодарность. – сказал отец, указывая на свои руки, - Сынок, я именно благодаря его сильным рукам, которые когда – то ковали железо, а также свету его очей, которого он пожертвовал ради нас, ради того, чтобы мы, его дети выросли достойными людьми, стал таким, каким ты меня сейчас видишь.

–       Значит, он сделал тебя человеком? – с наивным изумлением спрашивал мальчик, а затем с огорчением произнес: - Папа, а ты поможешь мне стать таким? А то я совсем не подрастаю.

–       Всему свое время, сынок. – засмеялся Джаваншир, обнимая сына, - Не стоит пытаться обгонят жизнь. Знай цену своим годам, а то после того, как вырастишь, то еще тысячи раз успеешь сожалеть о том, что не оценил их как следует.

–       Папуль, а ты на сколько дней останешься с нами? Мы же так редко видимся. Я так по тебе скучаю. – выговорился мальчик, внезапно скиснув.

–       Сынок, наша родина в опасности и нуждается в таких людях, как я. Если все папы будут находиться рядом с семьей и отрекутся от родимой земли, то кому же защитить нашу отчизну? Она, как и мы живая, и все чувствует. Ей тоже больно. – более чем серьезно высказался отец, схватив ложку и брав на руки белый хлеб.

–       Как живая? Но она же, не умеет разговаривать? – спросил удивленный мальчик, но Джаваншир, после того, как взял в рот еду, внимательно взглянув на Азера, произнес: 

–       Если сумеешь к ней прислушиваться, то она о многом тебе расскажет. Именно с ней и начинается жизнь, и в ней она кончается. Она одаривает нас силой и энергией. Она безвозмездно тащит нас в своих объятиях, возвышает нас до небес, а от нас требуется лишь одно – встать на ее защиту. Кто он - человек без своей родимой земли? Никто.   

–       Пап, а что будет, если мы вдруг не сможем его защитить? – немного призадумавшись, поинтересовался мальчик.

–       Ну, тогда, сынок, нам не избежать бед. Тогда нам не удастся уберечь наших семей от надвигающихся на них напастей. И в том случае, мы потеряем не только свою землю, но и нашу историю. Вся наша многотысячелетняя история, история наших предков спрятана именно на этом райском уголке. Её не променяешь на все богатства мира. Она -  единственное имущество нашего народа, которое было передано нам нашими отцами и прадедами и если мы его оставим в трудную минуту, то настанет час расплаты и родина никогда нам не простить такую слабость. – сказал он, а затем добавил: - Родину только тогда можно назвать отчизной, когда есть, кому его оборонять. Родина – это наша мать. И если возникает такая надобность, то мы должны за неё отступиться, но не уступить врагу даже одного горстка нашей земли.

–       Пап, а откуда начинается родина? – вдруг отозвался маленький Азер и Джаваншир, уставившись на одну точку подумал, и, в конечном счете, вымолвил:

–       Знаешь ли, сынок. Для меня родина начинается оттуда, где я могу услышать, пройдя столько лет, колыбель наших матерей, где до моих ушей до сих пор доносится зов моих предков, где я могу почувствовать присутствия наших прошлых воинов - джигитов, которые, сражались за неё, постояли за родину и получили право ходить по этой земле. Для меня родина – это голос моего сердца. Родина – это наше прошлое, сегодняшний и завтрашний день. Это я, ты, все мы.

–       Пап, а ты не боишься умереть? – не переставая ни на минуту, обращался с вопросами к отцу мальчик, - А вдруг тебя застрелят? Папа, мне не хочется тебе терять.

–       Не бойся, сынок. Существует ли во всем мире вторая такая почетная вершина, как смерть за отчизну? - тяжело вздохнув, промолвил Джаваншир, после чего снова заговорил: - Послушай, если я когда-нибудь и вправду не вернусь, то присмотри за матерью, не дай ей горевать, защити её, будь для нее опорой, не дай ей почувствовать, что мне нет рядом. Если мне предназначено умереть, ты всего на всего лишишься отца, но, а если я сейчас не встану на защиту родины, то и наша земля и даже твое будущее останется под угрозой. Да и не желаю я, чтобы ты поник головой, произнеся слово «Вятан». Я готов умереть только ради того, чтобы ты смог жить в лучшем мире, в мире, где не будет войн, в той стране, где темные облака, наконец – то, сменяться ясным небом, где перестанет слышаться плачь матерей, жен, сестер, где не раздастся выстрел, прицел, которого направлен к нашим детям. Да и смерть еще не конец жизни, а всего лишь начало пути, долгой и вечной. И будет жив человек до тех пор, пока о нём есть, кому вспоминать. Он даже сумеет прожить больше, чем ему отведено на этом бренном мире, но только до тех пор, пока память его не стереться из сердец и дум его близких. Помни, шехидство у нас это самая высокая степень патриотизма. Вятандаш[1] – так называют тех, которые являются гражданином страны. Но этого окажется мало, если ты не найдешь в себе силы для того, чтобы стать маленьким кусочком этой земли. Вятандаш – это значит глыба, стоящая до последнего своего вздоха в обороне своей отчизны.

–       Пап, мне бы тоже стать большущей  горой, которая, отрезав путь врага, не даст ему посягнуть на целостность моей земли. – с дивной решительностью заявил Азер, но в этот самый миг сердце матери, которая прислушивалась к разговору отца и сына, не выдержала и она сорвалась.

–       Джаваншир, ради бога, хватит! Не вбивай в его голову такие темные мысли! Он же еще очень мал, чтобы думать о таких вещах. – тут же произнесла она недовольно и с некоторой опаской….

–       Ну что это с тобой, приди в себя. Послушай, я все равно не позволю тебе умереть! Если ты умрешь, у меня не будет с кем поиграть. Встань, сейчас же встань! – где-то издалека раздался голос мальчика, который вцепился за руку женщины и дергал её изо всех сил. Тюркан, хотя и сумела выйти из забвенья, но продолжала лежать и не могла найти в себе смелости двигаться.

–       Ну, что ты от меня хочешь? Откуда у тебя такое презрение? Кто тебя так обидел, что ты так строг к людям? – спросила Тюркан, но затем, подумав, заметила: - Ах да, понимаю. Душа окружающих нас людей очерствеет, именно, благодаря нашим необдуманным поступкам. Видимо, и ты держишь зло на своих родителей, вот из-за этого видишь во всех врага. Но я же обещала, что найду их. Зачем ты мне не веришь? – постаралась прийти с ребенком к общему согласию Тюркан, но тут ответ парня вызвал у нее огромное удивление.

–       А у меня никого нет.

–       Как нет? Ну, ты же еще недавно просил, чтобы я помогла тебе встретиться с матерью? – спросила сбившийся с толку Тюркан, как мальчик, пройдясь по ущелью, остановился прямо под сиянием луны и жалобно произнес:

–       А ее убили.

–       Как убили?! О, чёрт! Ты так замысловато общаешься со мною, что мне трудно мыслить. А может, хватит играть в шараду? - спросила женщина, но не получив ответа, снова обратилась к мальчику с очередным вопросом: - Ну, и ладно, а у тебя имеются хоть какие – то родственники? Ну, например, отец? - но и на этот раз, убедившись, что он качает головой в знак протеста, не выдержав, закричала:- Черт, ну, тогда с кем же ты сюда приехал?!

–        Меня сюда привезли солдафоны, - вымолвил мальчик, после чего Тюркан пришла в жуткое замешательство, чем раньше, и, разминав лоб, высказалась:

–       Послушай, сынок, я понимаю, ты еще ребенок. И очевидно, тебе просто захотелось поиграть, вот ты и решил поиграть со словами. Но если тебя и вправду нужна помощь, собирайся мыслями и давай-ка, мы с тобой поговорим начистоту. А то я устала от этой игры, ох, как устала. Ты же не хочешь, чтобы я тебя здесь оставила, не так ли? – теряя остатки терпения вымолвила Тюркан и увидев, как он снова разахался, смягчилась и, сползав к нему поближе, взяла его руку на свои ладони, хотя затем ей все – таки пришлось их отпустить, ибо ввиду того, что здесь стоял жуткий холод, они больно замерзли, – Послушай, сынок, наверняка, тебя трудно объяснить мне происходящее, потому что…ну, потому что до тебя еще не все дошло. Так бывает, поверь.  Порой даже взрослому человеку немудрено разобраться в ситуации. – выговорила она свои догадки, которые вертелись в ее голове, - А может... а может, тебя кто – то до смерти напугал, чтобы ты не проболтался о причине пребывания в этом острове, ну… во избежание того, чтобы виновный смог удрать от наказания? Он оставил тебя здесь в одиночестве, вот поэтому ты и не решаешься мне признаться, и ходишь до и около. Но ты не бойся, я не дам тебя в обиду. Я встану в твою защиту. Честное слово, встану, - уговаривала мальчика выговориться Тюркан, как он внезапно произнес:

–       Мне надоело здесь остаться. Возьми меня к себе. Обещаю, я стану для тебя послушным ребенком. Я даже могу присматривать за твоим сыном и даже больше, стану для него старшим братом, поверь, я очень прилежный, да и не создам для вас лишних хлопот.– уговаривал мальчик женщину, как Тюркан, содрогнувшись от этого неожиданного предложения, живо вскочила с места, но боль, который пронзил ее мозг, вынудила женщину снова упасть на колени, отчего в ее голенях появилась такая колоть, что она в гневе заорала:

–       У меня нет детей! И тебя я не могу взять к себе! Потому что я никудышная, понимаешь, никудышная! Не проси меня об этом, не проси! – твердила она эти слова, с трудом оборачивая свое туловище. И на этот раз мальчик, протягивая к ней свои руки, произнес:

–       Ну, тогда обними меня. Мне так хочется чувствовать ласку матери, не лишай мне этой возможности. Я ради этого даже жизнь свою готов отдать. Поверь, я подарю тебе жизнь.

–       А зачем мне жизнь, когда душа у меня мертвее мертвого.- с усталым тоном заговорила Тюркан, как мальчик в тот же миг взялся за угрозы.

–       Если ты меня не обнимешь, то я не позволю тебе уйти! Не позволю! – требовательно произнес он эти слова, после чего Тюркан, живо схватив за его руку, заявила:

–       Нет, мы покинем это место вместе! Я отправлю тебя на родину. У тебя там, вероятно, есть родственники. Если они захотят, то они смогут тебя усыновить. А от меня такого не проси, прошу, не проси.

–       У меня там никого нет! – заорал в ответ мальчик, после чего странно зашипев, прошептал: - Их всех убили! Ты, ты должна стать моей матерью!

–       Не могу я, понимаешь, не могу! О, чёрт, что же это за наказание?!– билась словно в горячке Тюркан, а затем, впав в бессилие, снова начала расспрашивать ребенка: - Сынок, скажи честно, у вас там, что, между двумя кланами вышел раздор и вся твоя родня пала жертвой кровавой драки?  Тогда как же тебе удалось уцелеть?

–       Бойня? Да, это была настоящей бойней. Но не между семьями, их всех убили эти дикари. – сказал мальчик и притаиваясь в темноте, внезапно для Тюркан, признался, - Армяне, с помощью русских всех моих родичей истребили.

–       Как же так? То, о чём ты говоришь, бредни. Если бы имело место такое событие, я бы узнала об этом задолго до официального объявления войны между Турцией и Арменией. Это же входит в мою непосредственную обязанность.– в замешательстве поинтересовалась Тюркан, после чего, стиснув зубы, заговорила: - Ну и характер у них, без приглашения соваться в чужой огород. Сынок, а когда это случилось?

–       Недавно.– ответил мальчик и в тот же миг начал хныкать. Тюркан, решившись больше не расспрашивать мальчика во имя того, чтобы не изнурить безутешного ребёнка, замолчала, как вдруг он сам заговорил: - А случилось это в Восточной Анатолии, где я проживал с братом и с матерью. Не скажу, именно из какого города я был родом, потому что даже маленький клочок нашей земли мы, турки, всегда привыкли ценить и воспринимать как могущественную Турцию и не считали дозволенным делить её на регионы. А все это началось в годы войны. Какой, я не помню, поскольку мне тогда было всего девять лет, да и гремела она за пределами нашей территории. Мне тогда было известно лишь одно, что мой отец воевал против каких-то союзников и пал в поле битвы. С поражением наших солдат, в наши дома и ворвалась черная сила… В те дни, у нас гостил национальный театр, и соорудили они небольшую сценку и мы, все дети, с оравой, слетелись с разных сторон и собирались с интересом понаблюдать за сказкой  о Карагёзе,… как неожиданно нагрянула как молния над нашей головой известие о том, что наши солдаты перебиты и к периферии юго-восточной Анатолии движется армия союзников^[2]. Тогда нам и пришлось потерять некоторых земель, как Киликию, Восточную Фракию, пролив Черного моря, Измир… Мы еще вначале войны договорились с армянским населением о том, что они не лишат нас подмоги, в случае натиска со стороны русских. А вот когда они нас штурмовали, в последнюю минуту они, расторгнув данную нам присягу, отвернулись от нас. – вымолвил мальчик и хотя Тюркан, так и до конца не сумела сообразить, что к чему, но, услышав фразу о противниках, не вытерпела и сразу же высказалась:

–       Мне ли не знать какие они продажные, да сгореть им в аду. Они же, как взбесившиеся псы, которые хоть убей, но ни с кем не уживутся, напои их, накорми, протяни им руку милосердия, а они вместо благодарности, тебе еще и локоть оторвут. А пес, у которого есть поддержка, одолеет самого волка. Они, полагаясь на своих покровителей, разлетелись в нашу территорию из Малой Азии и вторглись в наши владения. Создали там вымышленное государство – Армению - плод их больного воображения, - начала она сетовать касательно больной для нее темы, после чего с иронией добавила: - а затем и этим не довольствуясь, вышли к другим территориям страны. Заселились там, жили там припеваючи, никто даже не пытался ущемлять их «права», но и жить в таком раю с коренными жителями, им показалось «некомфортным», у них проявилось мания величия, вот и надумали они сформировать там «собственное» государство  внутри чужого. Хотя им и удалось частично претворить в жизнь эту «больную» идеологию, но они все равно оказались в проигрыше, ведь как бы «блестящим» не оказался результат войны, из неё не выходят победителем. Она – причина полного упадка экономики, а с пустыми и необоснованными идеями никого не прокормишь. Несмотря на то, что мир ополчился против терроризма и торговли наркотиков, у них он процветает, и никто даже не думает начать борьбу именно с них. Похоже, это кому-то на руку. Небеспристрастные политики всех стран из мухи и даже из нечего делают слона, когда это кажется им выгодным, а когда это им невыгодно, но в том случае, когда это имеет под собой почву, то слона они представляют в свете муравья. А все-таки, справедливо твердил Кемал паша: «Друг турка сам турок». Да и если напоследок, каждый вздумает поступать так, как ему взбредет голову, то не избежать того дня, когда государства, в которых проживают национальные меньшинства, должны будут уступить им свою территорию. Но если бы это случилось не с нами, а с ними, то они бы с такими «соседями» долго не церемонились. Помяли бы им головы, да еще оправдали бы себя, как и положено. А мы еще терпим и ждем, не зная чего. Ох, если бы велся честный бой без вмешательств третьей стороны, то мы бы указали им их место. И если кому-то приспичит пожалеть их, то пусть и разрешать им «погостить» у них. Ну, ничего, настанет и их черед, когда эти дашнаки окончательно озверев от нужды, на своих же «доброжелателей» набросятся. Да и они нужны своим покровителем не потому, что они для них бесценны, а ради того, чтобы эти попечители зла посредством этих пешек, все время держали нас в напряжение и не давали нашей стране процветать. А тот, кто защищает зло, сам хуже зла. Ведь они всегда относились к нам со злым умыслом. Вовлекая Иран в войну, они разделили нашу территорию, отчего 40 000 азербайджанцев остались на том берегу Аракса, они у нас и Дербент отняли, а сейчас очередь дошло до Карабаха. Но как бы громко не заорала ложь, в конце ей никак не осилить истину. Пришло время сказать им постой! – выговорила она эти последние слова сквозь зубы, и внезапно замолкла. Но на этот раз пришёл черед удивиться мальчику.