- Дочь моя, дитя скажи-ка, как звать тебя?

- Я Гюльбахар

- А есть ли мать, отец, малютка?

- Конечно, не сиротка я

- Богат ли твой отец, родная?

- Да он богат, он бек отроду

- А коли так зачем ты ходишь

   В такой простой одежде дочка,

   И нет ли у тебя серёжки,

   Из золота и бриллиантов

   А где браслеты, изумруды

   Ответь, а покраснеть не надо

- Есть, эфенди, я богата,

  Но…учительница наша

  Каждый день даёт совет

  Что в них  цены, ни смысла нет

  У каждой девушки убранством

  Должно быть знания и опрятность

- Это правда,..Но мне всё же

  Интересно разузнать

  Кого ты любишь больше дочка

  Кого ты склонна почитать?

- Я сперва люблю Аллаха

Творца земли и небосвода

- А затем?

Его пророков  безусловно,

- А кроме них кого ты любишь?

Кого ты любишь всех сильней?

И кто они?

- Отца люблю, и мать свою,

Люблю учительницу нашу,

Люблю я в мире всех людей. 

ГДЕ  ТА ДАЧА, ГДЕ ТОТ САД?

Последнее стихотворение Микайыла Мушфика, сочинённое поэтом в 1937 году перед казнью.

Где  та дача, где тот сад,

Куда вы всей семьёй прибыли

А мы, в тот миг мечте внимая

Близким вам соседом были

Была бы та дача, был тот сад,

Тебя чтоб видел я всё чаще

И тут пером порой сливая

Душу, что за музой рыщет

День и ночь творил куплеты

Сочинял бы я сонеты

О, любимая, не смейся

Над желанием поэта

Скажи, красавица моя 

Твой разум, дух и вся натура

Сей мечтой ли, не согрета?

 Где  та дача, где тот сад,

Где к вам мы заходили часто

Где хохоту и шуткам всяким

Порадовалась ваша хата

И дело бы пошло бы в лад

Я рад бы был твоим глазам

Что блуждают от волненья

Душа моя от этой  встречи

Получает наслажденья

И скрываясь от родни

Мы болтали бы часами

О нуждах милых и духовных

Но  меняя тему вдруг

Ты нарушила  бы досуг

Всяким спором, разногласьем

Сердце наше  ритмом резким

Забивались в унисон

О, брюнетка, друг мой чуткий

Сей  весенний день приятный

Сей  весенний день другой

Как же жаль тех душ, где пусто

Тут виднее в  горизонтах

И желание и рвение

Там в углах лежит надежда

Люди ищут увлечения

И без них им так спокойно

Чувства более чем нежнее

Думы более, чем глубоки

Души более, чем свежее

Тут и гордость, и те спросы

И претензии людей

Как-то более чем высоки.

И в той пути, где постоянно

Стоят препятствия, изгибы

Пробита ровная дорога

И потому-то больше нас

Не мучает тревога, скука

Сей  весенний день приятный

Сей  весенний день другой

Сей  весенний день иной

Где  та дача, где тот сад,

И берега в песках, в пылинке

И воды Каспия бушуя

Всё шептали у прибоя

Тут я, погружаясь в волны

Мыслию, душою полно

Музе целиком отдался

И мадригал бы мой удался

И когда морские воды

Твоим телом обнимались

Тут в душе моей от злости

Смерчи с вихрем танцевали

И от ревности я в миг

С волнами бросался в схватку

Без опасения и  страха

Отразил бы их атаку

И отнял тебя у моря

За талию, вцепившись крепко

Грезил бы с тобою в грёзах

И в любовном океане

Вместе бы купались сладко

И над морем вдохновенье

Уводил тебя в забвенье

 

Что за стих и что за вид

Вы на Каспия взгляните

Забираясь в Бузовнах

На высокие утёсы

Любовались бы природой…

Ночью звёзды как тюльпаны  

А огни как росы нежно

Каплей с Каспием сольются

И как приятно

С родимою душою

Прислушаться к зову, к пению

 Всех вод пучины и природы

И как приятно

С родимою душою

В летний день пройтись босой

Песчаный берег дачи нашей

 

А когда восходит солнце

Чувства наши обостряться

Тут с отливом, там с приливом

Сотворит, напишет мастер

О море, где шум, и гул и ветер

Как конь в пути своем всё метит

 

Где  та дача, где  тот сад,

В стране любви, под тенью ивы

И чтоб в песках ночами сидя

С летом распрощались славно

И чтобы дни текли с отрадой

Подобно не пустым бокалам

И чтоб сквозь листья дотянуться

С лаской волосам твоим

И чтоб расчёской чёрной кудрей

Расчесал тот мрак что мрачный

И красе твоей клонясь

Я твой слух лелеял словом

 В блаженстве томясь 

Знаю, солнце встанет снова 

Сей весной друзья придут

И вместе, дружно в море выйдут

С парусом, примчавшись вдаль

Облакам соприкоснуться

В синеве откроят пристань

Снова в берег обернуться

Улетят они с эфиром

На грядущий день с той силой

Что заставит необратимо

За свободу постоять

Человек в стране свободной

Может лишь счастливым стать

 

Где та дача, где тот сад,

Куда вы всей семьёй прибыли

А мы, в тот миг мечте внимая

Близким вам соседом были

Была бы та дача, был тот сад,

Тебя чтоб видел я всё чаще

И тут пером порой сливая

Душу, что за музой рыщет

День и ночь творил куплеты

Сочинял бы я сонеты

О, любимая, не смейся

Над желанием поэта

Скажи, красавица моя 

Твой разум, дух и вся натура

Сей мечтой ли, не согрета?

Сказал я мама, как зажглось больное  сердце,

Сказал я мама, в теле появилась дрожь.

Перед глазами помутнел милое сценце,

Но увидеть рядом маму мне невмочь.

Мама, мама!...Я же пленник сия слова с детских лет,

Стих мой не способен более выразить её в словах.

Женщина, что молвит «детка», нам матерью не будет, нет, 

Потому что, в её натуре кроется другой секрет.

Иной  красоты не ведал столь прекраснее, теплей,

Кто-то сотворил си чудо в лоне красоты земной.

Мама, мама…поросль ты и цветок, что изнутри

Сего тела расцвела  в облике совсем иной. 

Я порой желаю вырвать эту поросль с души,

Но как же быть, когда же с нею бытие сплелось

Как же трогать, когда сей голос говоря в тиши

Умаляет изнуряясь: Не трожь, мне больно, больно, брось.

Я же вырастил, пригрел, приголубил тебя я,

И тех слов, что произносишь над колыбелью ты,

Тени тех народных песен, которых так запела я

И в религии, и в книге есть страницы, есть листы

В каждой вере есть слова звучащие в моих устах.

Где же истина, я отроду не увидел в ней морали,

Мушфик, ты малюткой был, когда мать померла, сказали

 Когда же руки покойной папы обняли мать твою так сильно

Твой дикий плач  для сего мира было только потрясением.

Если спросят: «Есть ли папы, есть ли мамы у тебя?»

Отвечаю, не вдаваясь в отрезки памяти моей

Всё прошло и затаилось, теперь же в жизни для меня

Есть сокровенная мечта, которая всего сильней.    

Я верую в одну Киблу, которую я с каждым днём,

Лепу без устали,  а также размышляю всё над ним.

Это мир, чьи небеса позолочены, прекрасны,

Чьи вершины,  низменности и просторы так прекрасны.

Ах, как же мне скажи оставить,

Зарю и свет, сей мир прекрасный?

Ах, как же мне скажи оставить,

Друзей отчаянных и страстных?

Душа  воспрянь, не спи весной,

Ты солнце, озаряешь мир.

Как мне оставить этот бой,

С лазурью не устроить  пир?

Видите, рассвету радуется день,

И друзья готовы вырваться ко мне.

Издали я вижу серебристый тень

Как же  не бродить по белой пустыне?

Природа как скупа, природа так щедра,

Пользуясь природой ты, эй инженер.

Полюби ты  камень, полюби сполна

Трудно мне оставить и её поверь.  

Здесь и орлы, гора в тумане,

Здесь куропатки, родники.

Здесь соловьи, цветы в Иреме

От красоты я не отвык.  

Как же мне оставить жизнь, что бурлит,

Солнце и луну, ночь и день, уйти?

Как же мне оставить сей огонь в душе?

Как же мне оставить небеса скажи?  

И предо мною море чёрною волной,

И в ней  играет ветер, всё гудит прибой.

Над  пеной волн свет вдали

Ну как оставить строки и иллюзии свои

Звёзды просветляют думы си творца,

Облака караваны всех фантом и грёз.

Та лазурь супруга чувства удальца,

Как же отказаться от синевы, небес?   

Ласковая дива пристала перед мною,

И опять поэта ранила любовью.

И душа спросила что Меджнуном стала:

Как же мне оставить си красу и стана?  

Когда же в листопаде потерпев сей холод,

Соловей летает всё в тени цветочка.

Тут же жизнью бьется ах моё сердечко

Мне же не уймётся, как унять, я молод.

Перо, от новых впечатлений творишь не уставая

И перо, аль  моложе,  твори не унывая

Друзья, вникайте, не лукавьте в суть

Я ли способен музою  рискнуть?  

         КАК ЖАЛЬ, ЧТО НЕТ!

Как прекрасна панорама окраин Кура,

Как жаль, что нет и в ней селезней.

Есть прядь волос чернее ночи,

Но нет и в них  красы  любезней

 

Где же зимовье Кыракбасара,

Чудо  мира и Арана,

Как жаль что у этого пространства

Нет избы, чтоб не скитаться

 

Много дев я видел видных,

В алых щёках и невинных,

Но жаль, что нет среди сих женщин

Подруг души лишь речью слащих

 

Воздух чист родного края,

Где мать природа одарила

Нас нимфами, но нет в них проку

Они не ведают намёку.

 

Длина волос ну просто чудо,

Коса в плечах натянут туго

Платком закрыто даже чело

Но в ней нет тюли, вот как дело

 

Как жаль, что нет каймы на юбке,

И нет родинки на подбородке

Нет на щеках, как жаль что даже

Нет кос завитых в груди горячей

 

Она не голубь, желал ей как-то

Чтоб не закрыть си лика тюлью,

Как жаль не постоит сурово

Чтоб взором ворожить поэта

 

Как ей понять, что я видалый,

Что я человек бывалый.

Но я тужу о ручках белых  

Где нет янтари жёлтоватых

 

Как жаль, не красится девица,

И перед зеркалом ей не вертеться

Не нанесёт тушь на ресницу

И рук сих хной не покрасит

 

Вагиф разной красы изведал,

И в сих местах ему тоскливо

Вспомнит фей он с теплотой

Жизнь потечёт подчас бурливо

                      МАРШ НЕЗАВИСИМОСТИ.

Не погаснет на горизонте красный флаг, отнюдь не бойся,

Он факел, что озаряет пылко землю эту с небес.

Она звёзда, что ярче дня, она звезда сия народа,

Она моя, она лишь наша и как прекрасен звёздный блеск.

 

Не хмурься месяц, милый месяц, не балуйся, молю тебя,

Ты улыбнись героям расы, к чему суровость, гнев и ярость?

Кровей, что лили всей ордой, мы не простим тебе, подумай,

Свобода - истинная права для веры и славного  народа.

 

Я был свободным, я стал свободным и до конца свободным буду,

Какой глупец  наденет в руки браслет раба,  не верю в чудо.

Я сель, потоп, коль стану буйным, снесу барьеры и плотины,

Снесу я горы, и до небес я встану вихрем из глубины.

 

Аль западный рассвет охвачен бронебойною стеной,

Пусть так, зато, во мне взошла граница веры и любви.

Нет опасения, ты велик! И как способна придушить

Культура западного мира ту веру, что в тебе бурлит?

Мой друг, мой брат, ты не позволь, чтоб чужаки топтали кров,

Ты встань, воспрянь и стань скалой, чтоб усмирить тот злой потоп.

Придёт пора, восстанут дни, обещанные сим Творцом

А может завтра, или раньше, а даже несколько потом.

Ту землю, что ты прошагал, не минуй, а познавай,

Ты вспомни тех, кому пришлось без савана заснуть.

Ты сын шехида, али так, то ты отца не зли, не мучай,

И если миром овладел, не пренебрегай своей отчизной.

 

Кто не пожертвовал собой, ради сей матери земли?

Посмеешь выжать почву эту, он молвит в миг «во мне шехид».

Пусть бог отнимет разом блага и даже душу, мою душу,

Взамен  подарит мне отчизну, она главней, она так слаще. 

Господь, я одного желаю, помилуй грешника, прошу,

Ты не изволь, чтоб прикоснулась рука злодея в храм родимый.

Си призывы для намаза – основания для религии,

Они должны же доноситься  из разных уголков страны.

И сей призыв, заставит камень произвести земной поклон,

О, Бог, вот раны кровоточат, гниют в крови, болят в крови.

Национализм словно дух из-под земли забьёт ключом,

Тут  я  подниму  гордый стан, оторвавшись от земли.

О славный месяц си Турана, пора, развейся как заря,

Крови, пролитые в бою, посвящаются свободе.

О ней вовек мечтаешь ты, и мой народ. Скажу не зря,

Свобода – это же удел сей вольной знамени, запомни,

Отважный род мой, ты достоин наконец-то, стать свободным.

Сяранджам, кладя одну копейку на ладонь ребенка, сильно cжала его пальцы.

- На, возьми, но только не теряй! – предупредила она мальчика.

Когда мальчуган, прихватив с собой чашу, зашагал в сторону калитки, Сяранджам, задерживая его в очередной раз, поручила:

- Не теряй! А то, ей – богу, в теле одного живого места не оставлю.

Ребёнок, сжав в руке копейку и той же рукой ковыряясь в носу, захлопал глазами и ничего не произнося, обернулся и отправился в путь.

В улице царил веселье: народ, закрывая свои лавки, возвращался домой. Темнело. Ребенок, натыкаясь то на одного, то на другого человека, не переставая, двигался. Иногда останавливался, глядел на мужчин, задумывался и ускорял шаги.

После недолгой ходьбы, он опять приостановился: над его головой пронеслась летучая мышь. Иногда исчезая, она внезапно появлялась и порою даже парила прямо у него под носом: как будто ей хотелось с ним поиграть.

Поведение летучей мыши очень заинтриговала ребенка. Он, заулыбался и посмотрел на него с большой радостью и восторгом.

Вдруг ребёнка словно ужалила змея: он начал крутиться на месте и начал что – то искать. Внимательно всматриваясь в свою ладонь, обшарил карманы, но копейку словно ветерком сдуло.

Ребёнок хныча решил вернуться домой. Мгла покрыла всю окрестность: еле – еле дойдя до калитки, он замешкал. Не хватило смелости зайти в дом: ужасно боялся отцовского кулака и маменькина щепотка.

Приседая в углу двери, он начал втихомолку плакать. До того расплакался, что от усталости, сам не замечая, погрузился в сон.

Через некоторое время, содрогнулся от оплеухи, который пришелся прямо по его уху: над его головой стоял отец ребенка - Мешеди Имамкули.

Увидев отца, ребенок еще дольше забился в угол и прихватил обеими руками голову. А Мешеди Имамкули, с силой притащив его из угла, начал его пороть по мягкому месту.

- Уже как час отправил тебя за кефиром, а от тебя как след простыл. – в необузданном гневе закричал он. – Чем же мне плов кушать?

Грешный ребенок даже не решался рыдать. Он, почувствовав, как его колотят, только хныкал, и то на время, а затем снова притихал. И глядя на отца умоляющим взглядом, маленькими ручонками пытался себя защитить от его побоев. Он, распахнув калитку, втиснул себя в дворик, и увидев мать, набросился к ней за помощью.

Сяранджам, тоже одарив его оплеухой и гоня прочь, заорала:

- Чтоб провалиться тебе на этой земле! Как час отправился за кефиром, а от него ни слуху, ни духу.

А затем, несколько раз щипнув сына, осведомилась:

- Послушай, а где же кефир?

На что ребенок еще громче разрыдался. Слезы раскаяния катились по его щеке. Прижавшись маленьким сердечком к ногам матери, он отчаянно искал в ней защиту. 

В ответ на это, Сяранджам оставив синяк на теле ребенка, в очередной раз спросила:

- А где же кефир?

Ребенку ничего не оставалась, как признаться в потери копейки. И снова его одарили родители оплеухой и пощечиной. Они, колотя его повсюду, приволокли его в дом. Здесь его как надо допросили.

- Чтоб лишиться тебе жизни, - предав анафеме своего ребенка, обрушилась на него мать, - хотя бы вспомни, была ли копейка на твоей руке, когда ты выходил на улицу?

На этот вопрос ребенок решительно ответил.

- Была.

- Тогда как же он мог потеряться?

Но мальчик оказался бессильным перед этим вопросом. Сяранджам, переждав несколько секунд, тотчас же схватила его лицо и сжала его изо всех сил. В глазах ребенка снова появились слезы. В тот же миг Мешеди Имамкули, надев на голову папаху, накричал на жену.

- Ты тоже хороша, дай ему хотя бы вспомнить, где этот щенок потерял копейку. Послушай, а может, около калитки поссорился с ребятами и не заметил, как оно выпало?

- Нет! – ребенок отрицательно покачал головой.

Отец еще больше озлобился:

- Чтоб лишиться тебе света дневного!

На этот раз с вопросом к нему обратилась мать:

- А может, дети вырвали его из твоих рук?

- Нет!

- Чтоб заразиться тебе черной оспой!

¤¤¤

Улицу осветили лампой. Сяранджам, укутываясь в двухслойную чадру и проведя ребенка по всей улице, не преставая, спрашивала:

- А здесь у тебя на руке была копейка или нет?

А когда ребенок колебался с ответом, она, ударив его по голове, посылала в него проклятие…

                                                                   ПРИШЕСТВО.

Достаточно поели, обильно выпили. Пришло время пить кофе. И именно в это время между ними вышла полемика.

­  На ком держится власть?

­  Ну, конечно же, на беках! – заявил хозяин дома. – без нас власти никак не существовать.

Купец отозвался:

- Без торговли не бывать денег. А без денег никакой власти. Власть опирается на нас.

Ученный сразу же запротестовал.

- Знание - залог успеха власти, без него всякий строй рухнет. Власть основывается на неимоверный труд ученных.

Представитель духовенство убежденно высказал свое мнение:

- Подчинять поданных к власти - это наша заслуга. Ведь духовенство в ответе за мораль людей и за их повиновение, она править всем, именно его помощью можно избежать мятежей, и переворота.

Офицер сказал:

- Разделяю ваше мнение. Но когда враг атакует родимую земле, то кто же, по – вашему, его защищает от вражеского нападения?  Ну, конечно же, мы – солдаты отчизны. Так что мы и являемся властью, и никто другой.

Гости, выйдя на веранду, покурили кальян и сигару. Здесь опять завязался спор. Как раз в эту пору один старый крестьянин загружал зерно, а рабочие тащили их на своих плечах в амбар. Хозяин дома, увидев их, сразу же обратился  к гостям.

- А давай-ка спросим у крестьянина и чтобы он не ответил, мы с ним согласимся.  

Пришли к соглашению. Оторвав крестьянина от его работы, позвали его к себе, известили его о своем споре, после чего раздался ответ крестьянина:

- Господа, по правде, фундамент власти держится на таких крестьянах, как я и на таких рабочих, как вот эти грузчики. Без нашего самоотверженного труда и стараний, правительству даже день не существовать. – сказав эти слова, он поспешно вернулся к своей работе.