16 городская музыкальная школа. 1 c класс по тару. Слева снизу Мурадхан  Визир. 

          На уроке. Педагог – Исраиль Ахмедов – исполнитель государственного ансамбля азербайджанских народных музыкальных инструментов имени Саида Рустамова. Преподаватель 16 городской музыкальной школы. Ученик – Мурадхан Визир.

В настоящее время старший правнук Сеймура Визирова - Мурадхан так же как и прадедушка увлекается рисованием и музыкой, а точнее, мечтает сыграть на таре так же искусно, как свой дед.

Но, а младший правнук - Рашад является отличником учёбы. Его фотография висит на доске почёта под названием «Звёзды нашей школы». 5 декабря 2009 года администрация средней городской школы № 225 наградила Рашада Визира почётной грамотой за отличие в учёбе и за активное участие в общественной деятельности школы. Администрация школы представила его как отличника для участия в телепередаче «Детский городок», транслируемый по общественному телеканалу «Ictimai».  А 17 мая 2009 года он завоевал серебряную медаль в открытом первенстве по дзюдо, посвященном памяти Гейдара Алиева, а также в том же году, то есть 1 ноября он стал чемпионом  в открытом первенстве  по дзюдо, в котором он представлял спортивный  клуб «Бирюк» («Ялгузак»).  В ноябре 2010 года выйдет на свет книга «Успевающие» с инициативой редакции «Волшебный халат», где опубликуется очерк о достижениях и успехах юного победителя. В сентябре 2010 года его приняли в 16 городскую музыкальную школу на класс фортепиано. И мы надеемся, что он станет достойным представителем своих родных предшественников.

Итак, прошли годы, и я снова вернулась к литературному творчеству стихами. Затем, поняв и признав своё истинное призвание, вместе с сестрой занялась переводческой деятельностью, в ходе которого, перевела десятки научных работ и художественную литературу. Дедушка на старости лет видел наглядно как мы, засучив рукава, взялись за  любимую работу, и как эта работа занимала нас с каждым днём больше и больше и как его чада наслаждались этим непосильным трудом больше морально, чем материально.

- Девочки, я не допущу, чтобы вы изнуряли себя с утра до ночи. Придерживайтесь строгого расписания – советовал дед, который в жизни не согласился бы на то, чтобы  её любимые внучки,  с которыми он дышал в прямом смысле этого слова, таскали на плечах тяжёлую ношу. К великому сожалению, дедушка не дожил до того дня, когда мы сумели бы с лёгким сердцем хвастаться перед ним весьма серьёзными работами, напечатанными под нашими именами и даже тем творчеством, которому когда-то мы не были готовы. Он не успел радоваться нашим громадным успехам и ознакомится с художественным  стилем  продуктов нашего пера и с творческим замыслом. Но, я больше всего рада  тому, что усилия дедушки в направлении освоения обеих языков не оказались безрезультатными.  И он, наконец, добился того, что через много лет, его потомки пытаются одарить литературу новыми образцами художественного жанра, сочинёнными на трёх языках.  На русском, которого дед считал самым совершенным языком славянской группы.  На азербайджанском языке, которого дед познал до самых тончайших нюансов, пропитывая его материнским молоком. И на языке османского турка, с которым дед ознакомился в юношеские годы благодаря произведениям Гусейн Джавида, Алмаса Илдырыма, Микаила Мушфика и других прогрессивных мыслителей времён репрессии.

Фидан Визир Кеани (переводчица-писательница, внучка): Что мне сказать о дедушке? Он всегда был и навсегда, останется для меня идеалом. В нем я познала строгого, но одновременно ласкового человека. Даже после того, как он состарился, и все его лицо покрылось морщинами, он продолжал оставаться для меня авторитетом. Я считала его опорой семьи, у меня всегда была убежденность в том, что он защитить нас от всяких невзгод, хотя он и не был всесильным. Я настолько его обожала, что даже его мизерные недостатки, казались мне незначительными. Нынче, когда его уже нет живых, я чувствую его присутствия, когда у меня на душе тяжело или же когда мне очень радостно. Рассказывая мне о моем детстве, он всегда вспоминал те минуты, когда он, сидя на диване, любовался моими робкими и неуверенными шагами и, не выдержав, звал меня ласковым голосом к себе. Дедушка никогда не ставил разницу между мною и сестрой, но сердцем и душой мы все-таки оказались ближе и неразделимыми. Он был настолько к нам внимателен, что любые наши недомогания вызывали у него чувство тревоги, и он тотчас брался лечить нас, не пренебрегая своим временем.

Положительное влияние дедушки в нашей семье был настолько впечатлительным и внушительным, что я, с детских лет, любила подрожать ему во всём и всячески. Он учил нас всему, и его самые высокопарные слова и надежды были связаны только с нами. Ещё с малых лет, он воспитал в нас любовь к музыке, к поэзии, к народным мугамам, к национальной опере. Вечером мы засыпали под божественной мелодией «Лейли и Меджнуна», а утром просыпались под увертюрой Кероглы. Только благодаря ему, мы, с первых же нот различали Чахаргах от Мирза Гусейн Сегахы, а также распевали симфонический мугам Фикрет Амирова «Кюрд овшары» до последней ноты наизусть. И лишь благодаря ему, у нас шёл процесс вырабатывания музыкального слуха, хотя моё желание серьёзно заняться музыкой, а точнее, научиться сыграть на пианино оказалось не осуществимой и всё по вине старшей сестры. Однажды, дедушка договорился с учительницей Консерватории, чтобы та взялась обучать мою сестру к навыкам пианиста. Но видимо, она до того недолюбливала этот чудный для меня инструмент, что педагог отказалась заниматься с нею, за чью милость и меня решили этого удовольствия. Уже годами дедушка понял свою ошибку, но уже было поздно. Он, как правило, был очень дальновидным человекам и никогда в жизни не ошибался в своих расчётах. Это не просто слова, а сущая истина. Когда мы хоть раз ослушались его, то это нам очень дорогого стоило. Нам посчастливилось воспитываться в той семье, где мораль и честность ставился превыше всего. Я помню, как дедушка являлся сударем честных правил и он соблюдал те жизненные принципы, которых он по всей вероятности, не только установил для себя самого, но и для всей семьи, отчего требовал от нас, чтобы и мы придерживались этих канонов. Он никогда не воровал, не брал взятки, слался честным человеком с безупречной репутацией. И этого он прививал нам. Мне даже сложно указать на его вредные привычки, так как он практически не пил, и не курил. Разве что рюмку хорошего коньяка в знаменательные дни. Хотя наш дедушка и не был благоверным, но все его поступки соответствовали правилам шариата. Помню, как все знакомые удивлялись тому, что у такого чиновника нет собственной машины, или же лишней квартиры за душой. Но почему-то в тот момент его догадка оказалась неверной, когда он стоял буквально на один шаг близко от правды. 

Я так же помню, как дедушка сидел в вечерние часы за столом и играл с нами в настольные игры. Домино, шашки, подавалушки увлекали нас часами. Я помню, как в летние каникулы, дедушка звал нас на балкон продышаться свежим воздухом и мы всей семьёй выходили на веранду, где и беседовали часами.    Помню я так же его интересные беседы и дискуссии с бабушкой, и они укоренились в моей памяти потому, что в этих беседах самыми сладкими являлись шутки дедушки, адресованные к бабуле. Они дразнили друг - друга до тех пор, пока кто-то не выходил из игры. Но они никогда в жизни не обращались друг с другом неуважительно и не разбирали отношения при нас. И недовольство между ними выходила только в исключительных случаях. Во время пиршеств, проводимых в нашей семье, дедушка при гостях почтенно называл бабушку Алией ханум, а та называла дедушку Сеймур муаллимом. Он не любил, когда мы пытались произвести незначительные изменения в квартире в образе его бытия. Вещи должны были стоят там, где они стояли. Дедушка любил постоянство и это, видимо, вселяло в него чувства уверенности в свои силы. Дедушка презирал искусственных вещей во всём обличии, и даже цветов, живая и натуральная красота во всем вызывали у него чувства чрезмерного восхищения. А наша попытка затеять ремонт в квартире, раздражали его до пятого колена. Он учил нас с детства быть готовыми ко всем бедам и неожиданностям судьбы и, наверное, благодаря этому, мы с лёгкостью перенесли бедноту, когда с распадом Советской власти, дед лишился и тех денег, которых он копил всю жизнь своим честным трудом. Но даже в те дни, когда дедушка уже не имел за спиной ничего, кроме мизерной суммы пенсии, он не потерял своего достоинства и был готов покровительствовать многим, как и в добрые былые времена. Он видел, как я переживала по поводу материальных трудностей, и потому, однажды позвав меня в столовую, промолвил:

- Фиданчик, ты думаешь, родная, что деньги способны предрешать все проблемы? Есть вещи в жизни, которые  намного важнее денег, но ты права и без денег эти вещи не купишь. А я думаю, что лучше всего полезть в карман за словом, чем за деньгами. Многие знакомые, которых я знал, потеряли здоровье, пытаясь заработать все деньги, которые можно заработать: а потом, потеряли все деньги, пытаясь вернуть здоровье. А мой отец лишился и самого дорогого - жизни. А разорившийся человек может пересчитать своих друзей на мизинце одной руки. Если есть на свете горстка людей, которых деньги, карьера все жизненные блага  не могут испортить, то значит, и мы, конечно, то есть, наша семья относимся к их числу. А те, которые не смогли избежать подобной горькой участи относятся к числу неблагородных. Благородство – это, прежде всего, совершенство духа. А умение не казаться, а быть благородным отроду нельзя не взять в займы, ни купить, а если бы оно и продавалось, всё равно, я думаю, что не нашлось бы покупателя.

Я понимала ту истину, которую он пытался мне объяснить, но как бы я не старалась я всё-таки не смогла разъяснить ему другую, более немаловажную истину, которую не воспринимала всей душою. Я не сумела объяснить ему, что пришёл тот век, в котором больше всего превалируют господа, коим удосужилось выйти из грязи в князи, что действовала на меня подавляюще. Я не могла объяснить ему, каким стал мир, какими неприятными людьми и обстоятельствами нам придётся сталкиваться в будущем, при этом стараясь не терять достоинства перед лицом плебейства и торгашества.

Но всё-таки его столь мудрые слова успокоили и утешили меня и с того дня, я начала полагаться только на Бога. Между мной и дедушкой существовала некая духовная связь, которую мы чувствовали всеми фибрами тела. Он любил, когда я ухаживала за ним и готовила для него блюда, так как, знала какой дед у меня капризный на счёт еды. Возиться с капризами дедушки, доставляло мне уйма удовольствия. Мы любили часами сидеть рядышком и чувствовать друг - друга душой, при этом, не видя надобности заняться болтовнёй. Когда он был рядом, я успокаивалась, и в мою душу проникало удивительное смирение, которым я дорожила всегда и повсюду, и которого я лишилась, когда потеряла дедушку, что привело в мою жизнь невосполнимую пустоту. При смерти, он позвал меня к себе и как ни странно, завещал мне серебряную, обделанную узорами ножницы покойной матери. Это было единственным памятным предметом, сохранённое дедом в целости и сохранности. Я тогда поняла, что ножницы – это своего рода безобидный повод для вечного прощания. 9 октября 2002 года дедушки не стало. При смертном одре, он лишился ясного рассудка, слуха, внятной речи  и даже зрения. Я была рядом до последней его минуты и не отпускала его руку, как он до сих пор не отпускал мою. Я помогла ему перебраться в мир иной, прочитав для него предсмертную молитву – Кялмейи – шахадат. Он в тот миг словно ожил и прислушался к моему шёпоту и, наконец, услышав молитву до конца, вздохнул спокойно и скончался. Кончина дедушки напомнило мне последнюю песню лебедя. Он улетел из родного очага, чтобы кружить в небосводе и следить за нами с небес. Я долгое время не могла справиться со стрессом, так как смерть дедушки была для меня тяжелым ударом судьбы. Но время, беспощадная время излечивает все раны, а память, добрая память крепко дружит с воспоминаниями, и потому я поняла, что, пока живу я, этот добрый и дорогой для меня человек будет жить с каждым произношением его славной имени, ибо имя человека – самый сладостный и самый важный звук на любом языке.

ВОСПОМИНАНИЯ БЛИЗКИХ И ДРУЗЕЙ.

Единственной мерой времени является память. Прошлое, хранящееся в памяти, есть часть настоящего. И если не память, жизнь была бы невозможна. Хотя  и без забвения, жизнь была бы невыносима. Но людям, а тем более друзьям свойственно жить приятными воспоминаниями о прошлом, ибо этим они убеждают себя и стараются убеждать и других, что жизнь, прожитая ими в обществе друзей, прожита не зря. Если есть о чём вспоминать, значит это залог того, что и они окажутся в числе не забываемых лиц.

Мы попытались собрать для этого заглавья сведения из уст друзей и родственников. Но, к сожалению, получилось так, что некоторые лица, чьи воспоминания вошли в эту книгу не дожили до наших дней, хотя среди них есть и живые свидетели не столь далёкого прошлого. Тут мы собираемся полагаться на реальные возможности человеческой памяти, которой свойственно не только забывать, но и хранить приятные впечатления лучше и качественнее всяких средств современной техники. Тут мы попытаемся доказать, некогда высказанную великим русским поэтом Х1Х века Н.А.Некрасовым мысль, которая гласит:

Есть у памяти свойство такое,

После тяжёлых и суровых невзгод,

Забывается быстро плохое,

А хорошее долго живёт.

Лейла Визирова – (главный врач детской больницы №5, внучка Наджаф бека Визирова):

- Сеймур Визиров – друг моего детства, хотя и является дальним родственником.  Он был на удивление тёплым человеком. Помню я нашу с ним встречу спустя уже много лет. Он явился ко мне внезапно. Когда это было? Где-то в конце 80 – х.  Я работала  тогда главврачом детской больницы. Туда и доставили внучку Сеймура. Потом и выяснилось, что она заболела бронхиальной пневмонией.  В приёмной мне рассказали, что он зашёл в кабинет в весьма дурном настроении. Но, услышав о том, что главным врачом больницы является никто иной, как знакомая ей по доброй и старой памяти Лейла Визирова, он сразу же изменился в лице, и  суровая мимика незнакомого для секретарши человека поменялась лёгкой улыбкой. Он попросил не докладывать, а сам вошёл в комнату церемонно. Он улыбался от души во время нашей встречи. И мне показалось, что в тот момент хватило одного его появления, чтобы оттепель прошлого прикоснулась к моей душе лёгким ветерком.

Рашид Визиров – (дальний родственник, работал в системе Азнефти начальником нефтепромыслового управления Ленинского района):

- Сеймур Визиров является для меня дальним родственником, хотя наша с ним дружба может послужить примером для зависти. Его трудовая деятельность была тесно связана с нефтяными промыслами, а значит, помимо всего прочего, мы также являемся коллегами. Сеймур также находился в хороших отношениях с моим старшим братом Халилом Визировым. Он с женой Товуз Ханум отдыхали вместе с семьёй Сеймура Визирова в правительственном санатории Зугулбы. Как ни парадоксально скромность характера Сеймура являлась для меня видимостью. Так как, со мной он часто шутил, то есть принимал мой оптимизм с весельем. Мне было ведомо, каким прекрасным организатором и специалистом он был в своё время. Я поддерживал с ним связь даже после того, как он вышел на пенсию.  И мне бы  хотелось рассказывать небольшой эпизод нашего знакомства, который иной раз доказывал мне, как глубоко способен рассуждать Сеймур Алескерович. В ноябре 1988 году   разгорелся нагорно-карабахский конфликт. В ту пору мой племянник, сын Халила Визирова - Абдуррахман Визиров являлся первым секретарём ЦК Компартии Азербайджана. С обострением нагорно-карабахского конфликта начался первый поток беженцев азербайджанской национальности из Армении. Страна находилась в напряжённом состоянии и видимо, настоящие патриоты не могли остаться  равнодушными к происходящему. Однажды вечером Сеймур позвонил мне и, поздоровавшись, сказал:

- Рашид, если тебе придётся встретиться с Рахманом, то скажи ему, чтобы тот немедленно занялся переселением беженцев из Армении на территорию Нагорного Карабаха, потом будет поздно.

- Сеймур, дорогой, я понимаю твоих опасений, но извини, он не станет меня слушаться. У него хватает своих соображений по этому поводу, которые продиктованы ему из центра.

Это был наш последний разговор на эту тему. Но спустя некоторое время, когда Карабах оказался проигранным, я понял смысл его слов. И в тот миг как же я жалел, что он не стоял во главе власти, когда это было так необходимо.

Софа Бесирзаде – Визирова (народная артистка Азербайджана, жена Солтана Визирова):

- Сеймур Алескерович Визиров был родственником моего мужа – Солтана Визирова. Они росли вместе в одном квартале и были слишком близки. Сестра Солтана Гюльшан Визирова была близкой подругой Зумруда – покойной сестры Сеймура. Я помню эпизод о том, как в молодые годы Солтан ухаживал за мной и в этом деле настоящим помощником для него оказался наш славный Сеймур. Солтан впервые увидел меня на спектакле Азербайджанского Драматического Театра. Он любил ходить в театр. Это было любовью с первого взгляда, о чём он видимо осведомил и Сеймура. Однажды вечером после спектакля я выходила из театра вместе с коллегами в слишком хорошем настроении. Подруги знали о молодом мужчине, который робко наблюдал за мной со стороны, но не осмеливался подойти и познакомиться. Но в тот вечер  это долгожданное знакомство всё-таки случилось. Не пройдя и двух шагов, я почувствовала посторонний взгляд и не охотно повернувшись, столкнулась с пронзительным взглядом Солтана, который следил за мной, притаившись за переулком. Он держал на руках букет цветов и рядом с ним находился не знакомый тогда для меня опрятный и солидный молодой мужчина. Он шептал под ухом Солтана и кажется, взбадривал его, чтобы тот решился выйти ко мне на встречу. Наконец, говорливый незнакомец добился своего, и Солтан вышел ко мне, трясясь от волнения, и тут же произошло наше неожиданное знакомство. После того, как я создала семью, мы с Сеймуром часто встречались, ходили друг - другу в гости. Последняя наша встреча произошла спустя много лет после смерти мужа. Я неожиданно для Сеймура и Алии ханум созвонилась с ними и очутилась у них дома. Они были весьма рады к моему приходу. Алия ханум открыла стол, и мы болтали до позднего вечера, где я также познакомилась с чудесными и любопытными внучками нашего Сеймура.

Ахмедова Фовзия (жена самого близкого друга Ахмедова Ахмеда):

- Сеймур являлся для меня старшим братом, нежели близким другом мужа. Сеймур и Ахмед были удивительно схожи по характеру. Я познакомилась с Ахмедом на танцевальной площадке, которую в годы нашей молодости организовывали на Бакинском бульваре. Туда мы ходили толпами, и там же любил проводить время Ахмед с друзьями. Сеймур был тем другом, который способен был радоваться за счастье близкого друга от души. Он в связи с нашей женитьбой говорил:

- Ахмед женился на Фире, танцуя.

Создав семью, я также приобрела настоящую дружбу тогда, когда я чувствовала себя в Баку одинокой. Потому, что на самом деле я родом из Крыма и являюсь Крымской турчанкой. Мой отец до Советской революции жил в Крыму, являлся членом Государственной думы и слишком состоятельным лицом. Мои братья учились в Тифлисе в семинарии Гори. Я помню наш дворец и наше благосостояние, которого мы лишились в 20 годах прошлого века. Мы приехали в Баку ни с чем. И пришло то время, когда мы попали из князи в грязи. Но со временем Баку стала для меня второй родиной и здесь я обрела своё семейное счастье и закадычных друзей. Я помню друзей моего мужа Сеймура, Анвара, Камиля, Султана. Но мы часто ходили гулять с Сеймуром и с его подругой жизни Алией, а также с Анваром. После прогулки мы по привычке возвращались домой на такси. У Анвара была плохая привычка. Поймав такси, он открывал переднюю дверь автомобиля, и предлагал Сеймуру сесть впереди, как будто демонстрируя ему своё почтение. А на самом деле он знал, что за проезд приходится платить тому, кто сидит рядом с шофёром. Этот эпизод повторялся уже десятый раз и Сеймур по простоте душевной,  как ни в чём не бывало, принимал его жест безобидным. Но однажды я решила всё-таки поменять ситуацию, проучив Анвара как следует  и в следующий раз по возвращению домой, когда наши решили поймать такси я опередила их и как только шофер затормозил я быстро открыла переднюю дверь и обратившись к Анвару сказала:

- Анвар, ты старше нас по возрасту, так что прошу.

Анвар не смог перечить мне и присел к шофёру с недовольным видом. После смерти Ахмеда я пересчитывала настоящих друзей на пальцах. Как и раньше я ходила в гости к Сеймуру, а после и её внучки начали соблюдать прошлые традиции и ходили ко мне, интересуясь моим самочувствием. Для меня второй трагической утратой стала смерть Сеймура. Я в связи с болячкой на ногах с трудом передвигалась по собственной квартире и потому давно уже не выходила на улицу. Но когда внучки Сеймура сообщили мне о кончине дорогого друга, я не смогла удержаться дома и, забыв о боли, о болезни примчалась к нему, чтобы оказаться рядом, когда друзья и родные провожают его в последний путь.

Ахмедова Эльмира Ахмедовна (старшая дочь близкого друга Ахмедова Ахмеда):

- Я не стану долго вдаваться в подробности дружбы моего отца с дядей Сеймуром, хотя их дружба было для нас живым примером с детских лет.  Я лишь скажу одно, что наше с вами счастье заключается в том, что наши семьи дружат уже в третьем поколении и такая дружба, которая дорожает  с каждым годом, настоящее богатство.

1. Агигат Визирова:

2. Ахмедова Ирада: 3.Ахмедова Эльмира.

Ахмедова Фирангиз (нефтяник, главный инженер, сотрудница НКАР):

- Ахмедов Ахмед был моим двоюродным братом. Я являюсь живой свидетельницей той легендарной дружбы, которой владели в своё время он и его друзья Камиль, Султан, Анвер, Сеймур, с которыми он учился вместе и дружил всю жизнь. Они пронесли эту дружбу через войну, через катаклизмы и, наконец, смогли уберечь его и держать на стороне от всяких разногласий не тронутой. Вы только подумайте об искренности, о могуществе этих чувств, что помогло им передать эту дружбу своим потомкам в качестве священного подарка.  Мой брат Ахмед женился во время войны. Это было те годы, когда друзьям было нелегко. Они ночевали на нефтяных промыслах, где трудились ради страны и ради победы. Но они всячески помогали друг - другу, чем могли и оказывали взаимную поддержку. Так они сумели устоять против голодовки военных лет. Я помню, как они семьями уезжали в курортные города страны. И была у них такая традиция. Каждое воскресение собраться в гостях у одного из друзей, который угощал их национальными блюдами своего края. Например, если друзья собирались у Султана или же у Сеймура, значит, им предстояло  отведать Карабахские блюда,  если у Ахмеда – Ленкоранские, а если у Камиля – Шемахинские. Но поводов для их встречи всегда хватало. Они всегда были вместе и являлись неразлучными друзьями.

Анвер Рустамов (близкий друг Сеймура Визирова, участник ВОВ, нефтяник):

- Вы посмотрите, сколько лет прошло. И среди тех друзей, чья память живёт по сей день, уцелел лишь я. Как же мы были друг для друга дороги. Среди нас самыми отзывчивыми друзьями являлись двое – Ахмед и Сеймур. Когда я отправился на фронт, я думал только о матери и о братьях. Думал, как же им придётся туго после моего ухода. Но, имея за спиной таких друзей, я понял, что мои тревоги были безосновательными. Всю войну Ахмед не оставил мою семью без присмотра. Он каждый день приносил им продукты, буханку хлеба и они лишь благодаря его усилиям сумели пережить суровые годы войны. А Сеймур был среди нас единственным, кому удалось всю жизнь проработать на самых высокопоставленных должностях. В те годы, когда государство не давало возможности работникам номенклатуры злоупотреблять должностными обязанностями, Сеймур в противовес всему, помогал нам, устраивал всех своих близких друзей на работу, обеспечивал их квартирами, думал о нашем благоустройстве. А самое трогательным жестом с его стороны было то, что все эти попытки помочь являлись безвозмездными.

КОНЕЦ ПУТИ. 

Когда наступает конец пути, у путника умирает всякий интерес к жизни. И жить дедушке расхотелось в прямом смысле этого слова, наверное, с той поры, когда до боли была потеряна Шуша.

Он до последних дней своих верил, что земля не оставит его и не окажется к нему такой беспощадной, как он провинился перед ней когда-то не то по воле судьбы, не то по воле непонятных обстоятельств, и ему пришлось уехать в столицу надолго, хотя временами он возвращался в свой город. Старость заставило дедушку часто мучиться в воспоминаниях. И он часто делил с нами свои переживания и душевные страдания. Он часто повторял:

- Мне не удастся быть захороненным у себя дома, где похоронены мои предки. Но даже если так, похороните меня на такой высоте, на лоне гор, может оттуда я смогу любоваться Шушинскими горами.

Его мечта сбылась. Он был захоронен на кладбище Биби- Эйбата, где он когда-то похоронил свою мать и откуда открывается прекрасная панорама на Каспий, к чему была причастна вся трудовая деятельность дедушки. Без каких-либо гиперболизаций, следует отметить, что  его также окончательно сломила  потеря самого дорогого для него человека – брата, друга, товарища, душевного родича – Хасая Визирова. Он терял друзей, родных в течение долгой жизни и после смерти Хасая, дедушка понял, что наконец-то пришёл день, когда пошатнули те крепкие и надёжные опоры, которые давали ему стимул для выживания. Он в жизни не любил плакать перед родными и посторонними вне зависимости от того, какая бы беда не ждала его на горизонте. Даже в дни кончины матери, он сумел не потерять хладнокровия. А узнав о том, что в том доме, где он считал себя членом семьи, собираются справлять поминки для его брата, дедушка с хромающей ногой отправился на последнюю встречу с сердечным другом, кому он так привык излить душу.  Он поднялся на третий этаж и уже в дверях испытал тяжёлую душевную скорбь, чего нельзя было передать словами. Тело покойного находилось в гостиной. Дедушка зашёл туда второпях и, столкнувшись с безжизненным телом брата, лёг на диван со свинцом в груди. Там он позабыл про гордость, про самообладание и про достоинство, и заплакал кровавыми слезами,  хотя его душевную боль никто не в силах был понять и унять словами утешения. После возвращения домой, он, сидя на кресле, всё время повторял стих поэта Ислама Сафарли, и в коих строках кроилась та истина, которую  мы оказались в состоянии исчерпать только спустя много лет.

İsmi – pünhan niyə məndən küsürsən,

Dost mehriban ya bir olar, ya iki.

Bir gün ölsəm, hamı deyər hayıfdır,

Canı yanan ya bir olar, ya iki[1].

ПОСЛЕСЛОВИЕ.

Друзей сердечных, закадычных,

Добродушных  совсем мало.

Умру, все скажут: «Ах, досада!»

А те, кто с горем в миг сольются

Кроме двоих и не бывало. (Перевод на русский язык принадлежит Первин Визир Кеани)