ТРУДОВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СЕЙМУРА ВИЗИРОВА.

Сеймур Визиров окончил Азербайджанский Краснознамённый индустриальный институт имени Азизбекова (нынешнюю Нефтяную Академию) по профессии горного инженера 30 декабря 1938 года и 9 мая 1940 года на имя дедушка была оформлена трудовая книжка, так как, в 1938 году он сначала нанялся на 4 промысел Сталиннефти работником по добыче нефти. 1 февраля 1939 года он стал инженером по заведованию 4 промысла.  А 19 января 1940 года заместителем 2 промысла Сталинского треста. 5 апреля того же года его перевели на 2 промысел Сталинского треста. А между январём и апрелю 40 года с дедушкой случилась не понятная история.

Он принял на работу высококвалифицированного мастера по добыче нефти, не обратив внимания на вредную привычку рабочего. Уж больно этот мастер любил выпивать и однажды, когда тот находился в ночном дежурстве в нетрезвом состоянии, кто-то из инженеров, который по всей вероятности претендовал на должность дедушки, осведомил нужные органы о пьянстве на рабочем месте и возложил эту вину на товарища Визирова.  Вскоре ночные призраки явились и на квартиру дедушки, где, арестовав его на глазах у старой матери, повезли в тюрьму Баилово. Дедушку заключили в камеру, где кроме него, находился некое не известное партийное лицо, которого обвиняли в халатности.  Скоро дядя дедушки Гасан бек узнал от Зиният ханум об аресте племянника и, ломя голову, бросился в тюрьму Баилово.

«Я находился в тюрьме второй день, когда у узкой форточки камеры, которую замуровали решёткой, появились головы друзей Анвара Рустамова и Ахмеда Ахмедова.

- Сеймур, - сказали они шёпотом, – мы принесли тебе одеяло, тюфяк и тёплую одежду. Вещи лежат на той скамье, что напротив, а там кое-кто стоит. Помаши ему ручкой, чтобы тот не волновался».

Друзья отошли в сторонку, чтобы я, высунув голову из форточки, чётко видел того, кто пришёл ко мне на встречу.  А там, у скамейки напротив поникнув головой, стоял родной дядя, старик, чьи руки тряслись от волнения. Наверняка в ту минуту он думал над тем, что одним ударом железной руки расстрел племянника неминуем. Но он больше всего переживал за дедушку ибо, считал его единственным аманатом брата, которого он не смог беречь от зловещих ураганов жестокого времени. Старик плакал кровавыми слезами, судорожно утирая глаза  носовым платком. Он только на миг поднял голову и при виде племянника, который махал рукой из тюремной форточки, ответил ему тем же и  присев на скамью, чтобы не упасть, так как в тот момент у него дрожали ноги, расплакался как дитя, ощущающий своего бессилия перед лицом не писаных законов.

- Ребята, отвезите дядю домой. И, пожалуйста, успокойте его. Скажите, что я пробуду здесь не долго.

Друзья передали мне все необходимые вещи надзирателем, а когда я, получив их, побежал к форточке, чтобы в последний раз увидеть дядю, (потому что, я не знал, выйду ли я оттуда) тут я чётко и внятно услышал жалобу старика.

- «Что же будет? – рыдая, выговаривал Гасан бек, – Что же я скажу Зиният, как же я утешу её, если не станет Сеймура. И за что, за какие грехи такое горе выпало на нашу долю? Но, что бы там, ни было, бог всему судья!» – бормотал старик, не прислушиваясь к словам утешения моих друзей.

И только по дороге домой, он заметил  кражу из карманчика жилета золотых карманных часов с золотой цепочкой. Уличные воры, заметив отчаянный вид старика, сорвали  их так, что маленький оборванный кусочек цепочки торчал из кармана дяди. Вскоре окружение спросило:

- «Что же случилось с часами – с единственной памятью о беззаботной жизни в Шуше?», а тот, улыбаясь, ответил с иронией:

- Что я могу делать? Бог всему судья. К чёрту. Лишь бы с Сеймуром ничего не случилось, а часов я посчитаю подаянием за благую весть.

«Что я могу делать? Бог всему судья».

Сие слова Гасан бека надолго укоренились в памяти дедушки, и в самые сложные минуты он каждый раз повторял их, при этом утешая и поддерживая себя морально. И по справедливости следует сказать, что Гасан бек научил племянника стать вторым отцом для будущего племянника. Дедушка очень любил Фикрета, единственного сына Хасая Визирова  и отзывался с чуткостью и любовью на любую просьбу брата по поводу сына. Он стал для него родным сыном, которого не суждено было дедушке иметь при жизни. Не мало трудов он возложил для будущего племянника и тот всеми усилиями оправдал надежды своего дяди.  Дедушка переживал за Фикрета, как когда-то переживал за него покойный Гасан бек. Дедушка относился к нему всей душой и даже при нас часто повторял знаменитые и памятные фразы:

- «Он у меня единственный. Будьте к нему благосклонными во всех вопросах. И не забывайте, что он дорог для меня не меньше вашей матери».

Вполне допустимо, что подобное душе проникновенное родство душ тоже своего рода глубокий оттиск кровной памяти.

- В тюрьме я пробыл всего три дня. И только на третий день, когда надзиратель, приоткрывая железный засов стальной двери, оборонил две, но, в то же время значительные для меня фразы, то тогда я понял, что спасение совсем близко.

- Товарищ Визиров, - сказал он, - на выход.

«Если уж после трёхдневного задержания меня товарищем назвали, значит, дело в шляпе». – подумал я, собирая вещи. Спустя неделю я узнал, что моё дело пересмотрел сам  Мирджафар Багиров, интересуясь всеми деталями дела и приказав освободить меня из-под стражи немедленно. Но после этого ареста в моей душе господствовал страх, ибо я прекрасно знал, какой бывает участь тех, кто попадает в поле подозрения настоящего тоталитарного режима.  14 апреля 1940 года Нарком нефтяного промысла Союза СССР красного знамени наградил меня денежной премией на сумму 400 рублей за активное участие в борьбе за выполнение и перевыполнение плана по добыче нефти в 1939 году. А 29 апреля 1940 года я был удостоен денежной премии в сумме 100 рублей за предложение по рационализации и изобретательству и за образцовое проведение этапа реализации по рационализации и изобретательству.

11 декабря 1942 года, – в начале Второй Мировой Войны, - меня перевели на 4 промысел и для начала назначили мастером по добыче нефти, где я в годы войны, оправдав себя честной работой, перешёл на должность заведующего промыслом. Но не стоит забывать о том, что порой в безвыходной ситуации, даже капля оправдания достаточна для спасения честного имени, чем я дорожил вечно. Однажды, после долгого дежурства на посту, когда я всё-таки решил вернуться домой, чтобы переодеться и проспать, меня посередине ночи разбудил плохой сон, после чего последовал звонок инженера треста, заявившего о пожаре на нефтяной скважине, возникшего после фонтана. Сразу после тревоги я, надев на себя лёгкую одежду и вызвав шофёра, поехал в скором времени на 4 промысел. Зимний холод забирался в кабину автомобиля, охлаждая меня всё сильнее. Но не до холода мне было. По дороге меня трясло со страху. Я понимал, что на этот раз поблажки не будет. Пожар на нефтяной скважине во время войны являлся преступлением, и сопровождался огромными потерями нефти в те годы, когда одна капля бензина равнялось золоту.  «На этот раз меня расстреляют в упор» - подумал я и больше всего пожалел постаревшую мать. «Она не должна была помирать в одиночестве. Какая я сволочь!» - осуждал я самого себя перед совестью. Но как только машина заехала на промысел, я пешком добежал до вышки и, то ли со страху, то ли от отчаяния бросился к скважине и в этот миг, не ожидая от самого себя, резко поднялся на вышку, из которой пробивался сильный огонь и под высоким давлением обжигал моё лицо и руки. Наконец, я, с трудом закрыл винт, предотвращая ещё большой убыток нефти. В ту минуту, когда я боролся с огнём на вышке, на промысел подъехал Мирджафар Багиров и руководитель КГБ Емельянов, страшный палач тоталитарного режима. Мирджафар Багиров осмотрев пожар на вышке со стороны, спросил грозным голосом: 

- Срочно найдите  заведующего промыслом. Кто он?

- Товарищ Визиров, – ответил инженер.

- Я не понимаю, куда же он пропал?

-Он на вышке, товарищ Багиров,  – ответил инженер, указывая на молодого 25 летнего парня, вызвавшегося проявить героизм ради спасения народного богатства. 

Мирджафар Багиров и Емельянов наблюдали до тех пор, пока я не потушил пожар и не спустился на землю. А когда я всё-таки подошёл к ним, Емельянов обращаясь ко мне, спросил:

- Это вы, заведующий 4 промыслом?

- Дааа, это я, – с трудом ответил я, заикаясь перед палачом народа.

-Товарищ Емельянов, - вымолвил Багиров, взглянув на моё лицо, испачканный сажей, – Я думаю, нам нечего здесь делать. Товарищ удачно выполнил свою работу. Выезжаем.

Итак, я в очередной раз избежал смертной кары и поработал в 4 промысле до 24 мая 1945 года, то есть до конца войны. Но приблизительно в 43 – м по решению Азнефти, меня послали в Москву, на антифашистский митинг советской молодёжи, где я должен был выступить речью. Митинг прошёл в зале Большого театра. Перед моим выступлением кто-то сказал, что ожидается визит товарища Сталина на митинг. Я поднялся на кафедру и начал свою речь. Через пару минут я услышал грохот аплодисментов, доносившихся из зала, и сразу же понял, что на трибуне появился вождь народов. До выступления меня известили, чтобы я ни в коем случае не обрывал свою речь и не попытался повернуться в сторону товарища Сталина. Итак, я всё говорил и говорил, а мысленно думал над тем, что за моей спиной сидит человек, чья рука испачкана кровью многих моих соотечественников, и я в данный момент просто был вынужден  удовлетворить его своим выступлением. Как только я завершил речь, Сталин покинул зал без всякого на то предупреждения. В те же годы по требованию Азнефти, мой портрет был выслан на выставку молодых передовиков, организованный в Москве. Итак, 24 мая 1945 года меня освободили от занимаемой должности в связи с переводом на партийную работу».

Справа Сеймур Визиров.

Сеймура Визирова назначают парторгом ЦКВКП (5) 3 промысла треста «Сталин нефть», 9 марта 1947 года по указу Мирджафара Багирова Сеймур Визиров переведён на должность секретаря по кадрам Сталинского РК КП (б) Азербайджана. Назначение дедушки на данную должность имеет интересную предысторию.

В 1947 году, когда Азнефть выбрал кандидатуру на указанную должность, среди них выдвинули и кандидатуру Сеймура Визирова. Мирджафар Багиров решил само лично знакомиться с личными делами выдвинутых кандидатур, при этом, приказав кандидатам подождать в приёмной. А когда очередь дошла и до личного дела Сеймура Визирова, Мирджафар Багиров на минуту задумался и, позвав своего помощника, спросил:

- Неужели, это тот Визиров, который героически предотвратил пожар на нефтяной вышке?

- Тот самый, товарищ Багиров, – ответил секретарь, с согласием качая головой.

- Раз так, ну тогда попрошу вас освободить приёмную. Других кандидатур я не принимаю. Пригласите товарища Визирова.

Сталинский район по своему индустриальному и партийному значению уступал лишь Ленинскому району, от чего назначением высокопоставленных кадров занимался Мирджафар Багиров, не принимая рекомендаций даже самых проверенных кадров.

15 апреля 1948 года Сеймура Визирова зачислили в штат 4 промысла в трест «Бузовна нефть» на должность заместителя заведующего, а в 1 ноября того же года снова перевели в трест «Сталин нефти» на должность временного  инженера по технике безопасности.  24 декабря того же года ему выдали военный билет на основе партийной - производительной характеристики, составленной со стороны заведующего 4 промысла треста «Сталин нефть», а также парторгом ЦК ВКП (б) 4 промысла треста «Сталин нефть».

Слева второй Сеймур Визиров.

ПАРТИЙНАЯ – ПРОИЗВОДИТЕЛЬНАЯ

ХАРАКТЕРИСТИКА .

Визиров Сеймур Алескерович, член ВКП (б) с 1942 года, образование высшее, окончил Азербайджанский Краснознамённый индустриальный институт имени Азизбекова в 1938 году. С февраля 1939 года работал мастером по добыче нефти. Бригада товарища Визирова выполняла и перевыполняла план по добыче нефти. С 19 января 1940 года назначен заместителем заведующего 4 промыслом. С 5 апреля 1940 года был назначен заведующим 2 промысла треста «Сталин нефть».

В настоящее время работает мастером по добыче нефти на 4 промысле треста «Сталин нефть». С работой товарищи Визиров справляется. В общественной жизни промысла участвует активно.

Над собой работает: является агитатором в бригаде.

Характеристика выдана для представления в Райвоенкомат.

22 декабря 1948 года.

Военный билет на имя Визирова Сеймура Алескеровича под номером №39978, выданный 24 декабря 1948 года Сталинским Райвоенкоматом Азербайджанской ССР военкомом – подполковником Наджафалиевым.

ВОЕННЫЕ – УЧЁТНЫЕ ДАННЫЕ ВОЕННОГО БИЛЕТА ВИЗИРОВА СЕЙМУРА АЛЕСКЕРОВИЧА.

1. Род войск (служба): инженерно – технический

ВУС № 222

2. Воинское звание: инженер – капитан

3. Запас 1 разряда

4. Должность: Парторг артиллерийского дивизиона

5. Должен состоять на учёте по 31 декабря 1969 года.

2. ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ.

1. Родился 5 июля 1914 года (имейте в виду, что эта дата рождения, изменённая дедушкой ещё до поступления в педагогический техникум – от автора).

2. Место рождения (по новому административному делению) – город Шуша, НКАО Азербайджанской ССР.

3. Партийность и стаж – член ВПК (б) с 1942 года.

4. Партбилет № 06606400

5. Национальность – азербайджанец

6. Родной язык – азербайджанский

7. Знание иностранных языков – не владеет

8. Социальное положение – служащий

9. Изменение партийности – не имеет

10. Образование – общее -  индустриальный институт, факультет горного инженера г Баку в 1938 году

Военного образования не имеет. 

Партийное образование – годичную вечернюю партийную школу при Сталинском РК КП (б) Азербайджанской ССР. г. Баку в 1945 году.

11. Гражданская специальность – инженер

12. Учёное звание и степень – не имеет

13. Семейное положение и состав семьи – женат: Визирова Алия Мовсум кызы 1928 года рождения

3. ПРОХОЖДЕНИЕ СЛУЖБЫ

В советской армии служил

Военком - подполковник Наджафалиев

4. УЧАСТИЕ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ С ГЕРМАНИЕЙ И В ВОЙНЕ С ЯПОНИЕЙ.

Не участвовал

Военком - подполковник Наджафалиев

5. РАНЕНИЙ И КОНТУЗИЙ

Не имеет.

6. ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ НАГРАДЫ.

Медаль за освобождение Кавказа – Ук. пр. ВС СССР от 01. 05. 44 года

Медаль за доблестный труд - Ук. пр. ВС СССР от 06. 06. 45 года

СПИСОК ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫХ НАГРАД.

1.05.1955 год. Справа второй Сеймур Визиров.

29 декабря 1948 года его перевели на должность старшего инженера промыслового отдела управления треста «Сталиннефть». Но уже в марте 1949 года дедушку освободили с работы в связи с переводом в Министерство Трудовых Резервов и его зачислили на должность директора школы Ф 30 № 7. 20 декабря 1950 года он был освобождён от должности директора и в порядке перевода направлен в распоряжение объединения «Азнефти».

Оттуда Сеймура Визирова назначили на должность заместителя промысла «Сталин нефти». 21 марта 1954 года он перешёл на должность заведующего 3 промысла, а спустя шесть месяцев – 20 декабря

1 июня 1954 года Сеймура Визирова избрали председателем Исполкома Районного Совета Депутатов Трудящихся.

7 февраля 1958 года Визирова освободили от должности председателя Сталинского районного исполкома в виду перехода в аппарат комиссии Советского контроля Совета Министров Азербайджанской ССР. 7 февраля 1958 года Визирова Сеймура Алескеровича утвердили на должность заведующего отделом комиссии Советского контроля Совета Министров Азербайджанской СССР по вопросам тяжёлой промышленности. Он занимался курированием всех организаций и предприятий Азербайджана на республиканском уровне.

В 1958 году в городе Гяндже (в тогдашнем Кировобаде) открылось производственное предприятие по выпуску музыкальных пластинок, курирование которого было поручено товарищу Визирову. В мероприятии, посвященный ко дню открытия предприятия пригласили и Визирова, где он выступил с поздравительной речью. Не прошло и месяца, как директор этого предприятия явился к нему в кабинет не с денежным вознаграждением, которую в те годы даже подпольно передавали высокопоставленным лицам, пытаясь им услужить, а с целым набором пластинок, так как знал, что товарищ Визиров с неприязнью относится ко всяким взяткам и дорожит честным именем.

Директор в тот день явился в приёмную Сеймура Алескеровича и  поблагодарил его за ту положительную рекомендацию и отчёт о необходимости открытия данного предприятия, которых он предоставил в своё время в комиссию Советского контроля Совета Министров Азербайджанской ССР по вопросам тяжёлой промышленности.

Лишь на основе рекомендации Визирова, республика дала официального разрешения для функционирования данного предприятия.  Итак, он не отказался от такого ценнейшего подарка по всей вероятности и отчасти от того, что когда дело касалось музыки, он поневоле не мог устоять перед своим скрытным пристрастием.  

13 июля 1959 года Сеймура Визирова премировали на сумму на 800 рублей за проявленную инициативу при подготовке и решении вопроса по дальнейшему улучшению структуры администрации управления персонала организаций и предприятий республики. А 28 августа 1959 года ему объявили благодарность за тщательную подготовку и проведение проверки работы Азербайджанского - Научно Исследовательского Института по добычи нефти Министерства Нефтяной Промышленности Азербайджанской ССР. 28 числа апреля месяца 1960 года в ознаменование 40 – ой годовщины установления Советской Власти в Азербайджане, и, отмечая хорошую работу и добросовестное отношение к поручению и заданиям Сеймуру Визирову была объявлена благодарность. Тогда как 9 августа 1960 года Визирову выдали премию в размере 600 рублей за хорошую организацию, личное участие и успешное проведение проверок, за выполнение постановлений Совета Министерства Азербайджанской ССР. 1 сентября 1961 года его избрали секретарём Нагорно-Карабахского обкома КП Азербайджана.

Дедушка в те годы в связи с переводом на новую работу, переехал в Ханкенди вместе с семьёй, где жил и работал до 27 марта 1963 года, то есть до следующего назначения.

 «В то время, когда я работал секретарём обкома в Ханкенди, я часто выезжал в Шушу, в Агдам. В те годы я стал беспристрастным свидетелем того, как вооруженные лица армянской национальности обстреливали капот  автомобиля  обкома, то есть, меня.  

Справа Сеймур Визиров. Город Ханкенди, 1963 год.

Однажды, я даже выехал из Ханкенди на Агдамскую дорогу, потому, что мне сообщили о том, что возникло столкновение между армянским и азербайджанским населением приближённых сёл Агдама. Заговор против всего населения Нагорного Карабаха готовился в те годы. Но руководство Азербайджанской ССР и даже Москва соблюдали молчание перед  очевидным исходом политических событий. Я ещё тогда понимал, что усилия армян сеять распрю в сёлах Нагорного Карабаха, не напрасны. Как говорил мой учитель математики, «Всякий труд даёт плоды». Но плод анти мусульманской деятельности армян оказался бы губительным и разрушительным для целого народа. Я этого понимал со всей серьёзностью и доложил об этом в нужные органы, хотя руководство страны попросило меня не вмешиваться, а только заняться урегулированием незначительных проблем, возникающих между «дружным» населением Нагорного Карабаха.

Но, к сожалению, история будущих лет показало, что мои опасения оказались не беспочвенными. Зная о том, с чем столкнулась моя семья в Шуше во время армянского геноцида 1918 года, не трудно было догадаться, что история повториться даже через сто лет, так как для этого всегда найдутся ошибочные альтернативы».

1972 год, май. В первом ряду справа третий Сеймур Визиров.

В Ханкенди, в квартире,  которой жил дедушка, он по-своему личному желанию, разместил пиано, чтобы в часы отдыха заняться музыкой. Видимо, чистый воздух, и родная почва где-то напоминала ему о подлинном пристрастии к музыке, ибо всем была известна та святая истина «что в Карабахе даже дети плачут под ладом мугама». В один воскресный день после утреннего завтрака дедушка решил поиграть на пиано, придаваясь духовному наслаждению. Он прикасался длинными пальцами  до белых клавиш любимого инструмента, и с лёгким касанием его руки в комнате парила прекрасная музыка, которую приятно было слушать и отдохнуть под звучанием музыкальных произведений, коих исполнитель выбирал  по своему вкусу. У дедушки лучше всего получались переходы, когда он, не успев закончить исполнение народной песни, сразу находил нужную ноту и приступал к исполнению определённой части мугама (мугамских шобе). Он с большим удовольствием рассказывал, что спустя некоторое время раздался звонок, и он остановил игру, тяжёлыми шагами подходя к двери.  Как только он открыл дверь в комнату с не передаваемым волнением вошёл сосед снизу, в ком дедушка узнал  прокурора Ханкенди. Прокурор заранее знал, с кем живёт по соседству, и потому, его больше всего удивило то, откуда именно доноситься божественный звук пиано.

- Товарищ Визиров, - поздоровавшись, сказал он, - доброе утро. Я прощу прошения, что ворвался к вам без предупреждения. Но мне страшно любопытно, кто же у вас минуту назад так сказочно играл на инструменте? У меня появилось такое впечатление, что наверху поселился некий известный пианист.

- Да что вы? – улыбнулся дедушка,– Ради бога, какой там пианист, я больше всего похожу на заурядного любителя музыки, чем на профессионала.

- Вы это о чём? – прокурор лишился речи, но, сразу поняв, о чём идёт разговор. – Неужели, - вымолвил он, не поверив ушам - Вы хотите сказать, что кроме вас здесь некому сыграть?

- Вы абсолютно правы, – ответил дедушка, забавляясь его безграничным изумлением.

Ответа не последовало. И только, через пару мгновений, та улыбка, которая скрашивала серьёзное лицо дедушки, замерла.

Так как, он явно почувствовал то чувство восхищения, которого сосед передал ему без высокопарных изречений и выражений, подтвердив своё трепетное отношение к тому искусству, которым владел сосед с третьего этажа, каплей горячих слёз, скользящей по кругленьким щёкам тронутого до глубины души прокурора.

25 июня 1973 года. Всесоюзное совещание Госгортехнадзора. Город Каменск, Ростовская область. Слева первый на втором ряду Сеймур Визиров.

Азерб. ССР на Новобакинском нефтеперерабатывающем заводе им. В. Ильича.

28.Х. 1981 год.

15 апреля, 1963 года Совет Министров Азербайджанской ССР назначает Визирова старшим референтом отдела промышленности Совет Министров Азербайджанской ССР и устанавливает персональный оклад на сумму 180 рублей. 26 декабря 1965 года он назначается старшим референтом тяжёлой промышленности. А 5 августа 1968 года Сеймура Визирова Алескеровича назначают заместителем председателя Госгортехнадзора Азербайджанской ССР.

1982 год, февраль. Совещание Госгортехнадзора. Справа Сеймур Визиров.

Он 15 лет проработал на этой должности и 28 февраля 1983 года Визиров был освобождён от занимаемой должности в связи с уходом на пенсию. Коллектив, председатель, секретарь парторганизации, председатель проф. комитета Госгортехнадзора составили благодарность на имя Визирова Сеймура и организовали небольшой прощальный вечер, где ему вручили этот документ от имени всего коллектива.

ЗАМЕСТИТЕЛЮ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ГОСГОРТЕХНАДЗОРА АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ СССР.

ТОВАРИЩУ ВИЗИРОВУ СЕЙМУРУ АЛЕСКЕРОВИЧУ

Баку                      23 февраля 1983 года.

МНОГОУВАЖАЕМЫЙ СЕЙМУР АЛЕСКЕРОВИЧ!

Провожая вас на заслуженный отдых, коллектив Госгортехнадзора Азербайджанской СССР желает вам крепкого здоровья и долгих лет жизни.

Вы, Сеймур Алескерович, работая в Госгортехнадзоре заместителем председателя комитета с 1968 года и возглавляя сложные и ответственные участки, полностью отдавали себя благородной цели – обеспечению безопасности людей, строящихся материально - технические базы нашего светлого будущего.

Своим добрым отношением к труду, чуткостью и отзывчивостью вы снискали к себе уважение и заслуженно пользуетесь авторитетом и любовью среди всех работников комитета и подконтрольных предприятий.

Коллектив Госгортехнадзора уважает вас как глубоко порядочного и гуманного человека, преданного нашей партии.

Председатель Госгортехнадзора                                   Н.М.Алиев

Азербайджанской СССР.

Секретарь Парторганизации

Комитета                                                                                 А.А.Бабаев

Председатель Проф.комитета                                  А.К. Ширмамедов

Азербайджанский Республиканский Комитет при Министерстве Нефтяной и Газовой промышленности.

Местком Госгортехнадзора Азербайджанской СССР.

ЛЮБОВЬ ВСЕЙ ЖИЗНИ.

1946 году, когда  дедушку назначили парторгом ЦК ВКП (б) 3 – го промысла треста «Сталин нефть» он думал только об одном. Как оправдать себя в очередной должности. Вопросы такого рода в годы советской власти часто мучили тех, кому суждено было отличаться среди своих единомышленников благодаря своему трудолюбию и решительности. Но вместе с тем, жизнь текла по своему руслу. Какими бы требованиями не выступала эпоха большевизма, потребность даже советского человека создать семью являлось сущей необходимостью. У дедушки круг общения был настолько узок, что он, привыкнув к такому образу жизни, не проявлял даже малейшей попытки, чтобы расширить его. Только благодаря своим друзьям молодости, а в дальнейшем и всей жизни, он на досуге ходил по городу, по бульвару, где действовала танцевальная площадка, и там, любуясь желающими провести свои свободные часы, передаваясь развлечению, безобидно проводил время. Бывало, что на этих мероприятиях участвовали и партийные работники того треста, где он работал. Среди них были и женщины, кому было страшно интересно понаблюдать за этой скромным и воспитанным юношей в часы отдыха, и приглашали его на танец, в иной раз, убедившись в его музыкальных способностях. Фокстрот, твист являлись самыми популярными танцами среди молодёжи 40  годов.  Некоторые из друзей дедушки знакомились с девушками именно на бульваре, в местечке, предназначенном для общественного отдыха. Но дедушка в отличие от них, придерживался тех благородных правил, по которым встреча с юношеской мечтой должна была состояться не с помощью общественности,  а в той уютной обстановке, которую он посчитает весьма приемлемым.  

- «Для меня выбор подруги судьбы казалось не решаемой  проблемой даже среди девушек, которые отличались в коллективе скромнейшим характером и которых я казалось бы знал лучше себя самого не находилось той, кто  мог бы  волновать моё сердце и привлечь меня морем обаяния и привлекательностью. И в этом деле настоятельницей стала не мать, которая в конечном итоге пыталась всеми силами получить моего одобрения на счёт знакомых ей девушек, демонстрируя их фотографии у меня под носом, а молодая жена моего брата Хасая  Наиба ханум, в чьём вкусе я не сомневался, а потом, и убедился, встретившись с той девушкой, которую она мне рекомендовала со всей уверенностью. А случилось это так. Наиба ханум была родом из Шемахи из квартала Сарыторпаг и потому она лучше всех была проинформирована о достойных семьях своего края. Та девушка, которая приглянулась моей снохе - Алия ханум являлась внучатой племянницей известного миллионера города Шемахы Гаджи Молла Гани. Дедушка Алии ханум по отцу Гажди Алекпер Бабаев, чьи материальные возможности не уступали брату был в своё время весьма состоятельной персоной и в 1887 году он построил в городе Баку на нынешней улице Истиглалияята, Бунияада Сардарова и М.Ю. Лермонтова  высокое архитектурное здание (здание Почтамта) и прожил там вместе с семьёй до прихода красноармейцев. Отец Алии ханум, мой покойный тест Бабаев Мешади Мовсум был настоящим купцом. Ещё до создания Советской власти Мешади Мовсум ага имел в городе Шемахи фабрику ковров, а также магазин ковров на улице Торговой города Баку. Он привозил товар из Ирана, из Сирии. Торговля шла на гору до Великой Октябрьской Революции, а в 1920 году, когда в город вошло войско красных солдат, двоих братьев моего тестя расстрелял Нариман Нариманов прямо на том месте, где сейчас находится парк и памятник Нариманова. Тесть собрав в тот день всех документов того дома, которых некогда Гаджи Алекпер перевёл на имя младшего сына и вскоре после того, как зажег их в камине, уехал в Варташен и остался там до тех пор пока семья Бабаевых не миновала преследования со стороны нового правительства. Затем он вернулся в  столицу и вместе с семьёй отправился в Шемахе. Но вскоре и там случилось знаменитое землетрясение, после чего семья осталась без крова и была просто вынуждена снова переселиться в столицу. В городе их близко не подпускали к бывшему имению, а если бы узнали, что владельцем  высоко этажного здания является мой тесть, то, не задумываясь, расправились бы с ним, так как, для Советской власти не было худшим врагом, чем тот, кто когда-то владел нефтяными вышками, земельными участками, домами, банком, кто вписывался в миллионеры. По настоящий день самым невыносимым моментом является то, что  по левой стороне стены имения моего тестя висит доска, на которой чёрным по белу написано: «В этом здании с 1920 года по 1938 год жили выдающиеся политические деятели и революционеры Айна Махмуд кызы Султанова и Гамид Гасан оглы Султанов». А до этого там жил убийца владельцев имения Нариман Нариманов. Скажите, на милость, разве не банально? А интересно, кто-то удосуживается ли задуматься над тем, каково потомкам, которые сознают, что их собственность долгие годы принадлежала тем, с чьих рук не смыта кровь отца достойного семейства и стены родного дома носят имени не истинного хозяина, а губителей души и положения того, кто оказался  жертвой ожесточающих обстоятельств».

Семья Бабаевых поселилась в дворике, которая находилась на месте нынешнего метро «Низами». Там Мешади Мовсум ага купил у Гаджи Наджафкули целый двор, где расположились четыре просторные комнаты, и заплатил ему сто один золотых монет. Во дворе жили отец, мать и старшая дочь Кюбра, 1920 года рождения. Со временем семья росла и в доме появились ещё трое детей, которых необходимо было содержать, несмотря на трудную обстановку в стране. Но дети знали, что отец всё ещё не разорился, и имеет дома хоть какое – то состояние на что можно надеяться в трудную минуту. Вскоре после того, как завершился процесс установления Советской Власти, к ним заглянули с требованием сдать все дорогие вещи Советской Власти. Явилась к ним из женского отдела Бакинского Совета Чимназ Асланова, которая забрала у них все дорогие ковры, мешки с золотом и вдобавок ко всему потребовала освободить помещение, в котором они живут.

- Имейте совесть, – сказала мать Физза ханум, – Вы лишили нас всего, а теперь и кров отнимаете? А где же справедливость?

«Справедливость» восторжествовала, когда некий капитан отнял у них две комнаты, как будто они принадлежали ему по праву.

В 1928 году в семье родилась третья дочь – Алия ханум. В те годы не было у отца ни магазина, в котором он мог бы заняться торговлей и обеспечить семью, и ни того добра, которого глава семьи смог прихватить с собой  в малом количестве из Шемахи. В комнатах на полах был застелен пара ковров, а внутри кастрюли, что была запрятана в кухонном шкафу, находился маленький мешок с золотыми монетами, которых отец сумел упрятать от прожорливых глаз. Отец также прятал от злых языков личное благосклонное отношение к религии. Он держал свой ковёр для намаза, Коран, чётки и брусок во внутри постельных принадлежностей и совершал намаз, закрыв покрепче шторы той комнаты, где он духовно, целиком и полностью посвящая себя богу. Это были те времена, когда сносили мечети, когда люди, пропагандирующие религию, и даже те рядовые граждане, которые занимались у себя дома богослужением, подвергались государственной каре, гнили в тюрьмах и в Сибири. Но он в отличие от своих единомышленников не позабыл Бога, не позабыл веру и оказался верным служителем Господа до старости лет.

- В комнате, в которой мы затеяли игру, мама настелила ковер, которая по рисункам больше всего нам напоминало шахматную доску. Мы играли на нём классы, пользуясь золотыми монетами в качестве камушек.– рассказывает Алия ханум, вспоминая детские годы.

Мешади Мовсум ага, даже лишившись всего, всё-таки сумел создать в маленькой комнатушке интерьер того имения, в котором не суждено было жить и умереть. Потом, чтобы содержать семью он устроился главным бухгалтером на табачную фабрику. Алия ханум Бабаева поступила в Бакинский Государственный Университет имени Кирова на биохимический факультет в 1943 году. Она часто ходила к тетё по материнской линии к Бюйукханум Ахундовой в гости в тот дом, где она жила - на улице Мясниковой во втором этаже которого жил Хасай Визиров со своей семьёй.

- В один воскресный день, когда Наиба ханум позвала меня в гости, я понял, что такое приглашение кроет в себе какие-то секреты. Мы присели за стол, я беседовал с Хасаем, потом мы пообедали, Наиба ханум открыла сладкий стол, и я вместе с Хасаем вышли на балкон, чтобы продышаться. Вдруг я заметил, что некто на третьем этаже вешает бельё. Я поднял голову и вдруг…. Она была такой… такой обворожительной, что впервые в жизни я понял, что затрудняюсь найти подходящих слов, чтобы описать её красоту, чистоту и невинность. Я, не задумываясь, вошел в дом.

- Наиба, кто та молодая особа, что живёт на третьем этаже?

- Молодая говоришь? – улыбнулась Наиба, – А она там не живёт, только в гости зашла к своей тёте. Она моя дальняя родственница и притом из достойной семьи. Студентка университета. Я в принципе и для этого позвала тебя, чтобы познакомить тебя с будущей женой. Ну, как, она тебе по вкусу?  – засмеялась Наиба. 

- Ещё как! – с порывом ответил я, а Хасай добавил.

- Вот и попал ты, братец в сети,  что сплела моя любимая жёнушка. Ну и сводница же ты! – с радостью захохотал Хасай, намекая на хитроумие и ловкость жены.

Когда Зиният ханум узнала о том, что её предстоит в скором времени собраться в гости, чтобы посватать единственного сына, она недоверчиво спросила:

- А кого же ты любопытно выбрал в себе в жёны? Без моего-то ведома?

- Мама, успокойся, – ответил Сеймур, – она дальняя родственница Наибы.

- Ну, если родственница Наибы, – с лёгкостью вздохнула Зиният ханум, – то думаю, ты прав. Значит, нет никаких веских причин для беспокойства.

В сентябре 1946 года, в дом Мешади Мовсума Бабаева и Физзы ханум Бабаевой (девичья фамилия Ахундова) пожаловали гости – очаровательные жёны разорённых Карабахских беков Азиза ханум Визирова, дочь Гашим бека Визирова Дюрниса ханум, сын Дюрнисы ханум Аслан  Визирзаде – профессор Индустриального Института имени М.Азизбекова, Лейла ханум Визирова – двоюродная сестра Аслана Визирова по отцовской линии, Захра ханум (Мехмандарова) Визирова – дочь доктора Керим бека Мехмандарова, мать Сулеймана Визирова, Министра нефтяной промышленности Азербайджана и Мусы Визирова, Махбуба ханум Махмудбекова – гинеколог, профессор родильного дома имени Крупской, сестра Захры ханум, жена интеллигента Габиба Махмудбекова с намерением добиться согласия матери девушки. Представители прекрасной половины семейства жениха  оказались высоко культурными, обходительными и доброжелательными людьми и впечатление от этой первой встречи была настолько богатой, что гости вернулись домой с благой вестью. Свадьбу сыграли в скором времени, то есть, в ноябре 1946 года.

  - Суровый  ноябрьский день 46 - го. Свадьбу назначили на эту дату. Приглашённых на торжество было не мало. Но меня больше всего беспокоил вопрос, касательно музыки и пляски. Потому, что после военное время правительство запрещало партийным работникам, а также высокопоставленным лицам приглашать на свадьбу музыкантов. Я обратился по этому поводу к первому секретарю Бакинского Комитета товарищу Козлову  с надлежащей просьбой.

- Товарищ Козлов, могу ли я пригласить на собственную свадьбу группу музыкантов? Уж где-где, но на свадьбе  трудно без них  обходиться.

- Приглашай, если так хочется. Только, пожалуйста, позаботься, чтобы музыканты не оказались немцами, – предупредил меня товарищ Козлов.

Музыканты не оказались немцами, как того опасался товарищ Козлов. Но в любом случае, такой человек как я, который отличался перед руководством снисходительностью в решении многочисленных вопросов, со всем упрямством бы не уступил в таком для меня утончённом деле как музыка. Я бы, во что бы не стало, пригласил целый оркестр, чтобы сыграть свадьбу. Уж таким я был больно страстным любителем мелодии».

Сеймур Алескерович оказался на удивление прекрасным семьянином, несмотря на суровость характера. Он заезжал за женой  в университет на персональной машине и подруги юности Алии ханум были поражены тем, как же удалось робкой и застенчивой девушке обзавестись таким завидным женихом. Он всегда проявлял излишнюю заботу не только по отношению к молодой жене, но и старой матери и всеми силами старался, чтобы в семье был желаемый достаток и покой. В 1949 году Алия ханум стала выпускницей университета и с того дня она начала  последовать за мужем по пятам. Но задолго до этого, то есть, в 1948 году отец Алии ханум Мешади Мовсум Бабаев скончался, не дожив до рождения долгожданного ребёнка своей любимой дочери.

- Примерно, в 1947 году, если мне не изменяет добрая память, отец прошёлся со мной по Внутреннему Городу (Ичери шехер), где, постояв на улице Торговой, сказал: «Вот доченька, в том магазине, что напротив я когда-то, в добрые времена продавал ковры, занимался любимым делом. Ну, теперь я разорён, я являюсь простым Советским гражданином. Те люди, что проходят мимо даже не поверят тому, что старик, опирающийся на дочь, был когда-то известным миллионером своей эпохи. Как же беспощадно время». Отец плакал, передаваясь воспоминаниям  прошлого. В ту минуту мне жутко стало жаль не только себя, но и сестёр, брата, матери за те мучения, которые попали на нашу долю в годы Великой Отечественной Войны. Но в тот момент я твёрдо решила: «Пусть никто не догадывается о существовании такого благородного человека, как мой отец. Но я всю жизнь буду помнить - кто я, буду помнить о своих корнях и вне зависимости от того, каким бы безжалостным по отношению ко мне окажется время, всегда стану внушать себе ту истину, что я настоящая аристократка».

В 1953 году семья Визировых проживала по адресу улица Красина 35 в районе Баилово. Старая мать Сеймура временами спускалась во двор и ходила в магазин за хлебом, когда в один день заметила, что вокруг царит какая-то суматоха. Люди были ошеломлены до крайности какой-то вестью. Всех бросало в страх, большинство из них плакали, рыдали по середине улицы, одним словом, терзались в полном безрассудстве.

- А что случилось, я не пойму? Отчего такая суматоха вышла? – спросила Зиният ханум мимо проходившего прохожего.

- Мать, ты что, не в курсе? – с удивлением спросил юноша.

- Это ты про что? – растерялась Зиният.

- Ты разве не слышала, что Сталин умер?

- Да, к чертям его. Вскоре и его в мавзолей притащат. Там ему и место, возле безбожника Ленина. – с безразличием ответила Зиният.

- Что ты, что ты, – испугался юноша, – Ты лучше рассуждай поосторожнее. А то в старости лет «врагом народа» окажешься. – посоветовал боязливый гражданин.

- Мы приехали в Баку. И на следующий день Агигат сильно заболела, – рассказывает Алия ханум, - у неё  произошёл отёк желез шейной части, что потом выяснилось, являлось результатом ангины. Ребёнок температурил, не спал ночами, а меня как назло на почве нервного потрясения схватил приступ в области живота. На третий день мы обе оказались в беспомощном состоянии. Я сразу же позвонила в Ханкенди, попросила связать меня с областным комитетом. Уже под вечер Сеймур, узнав о тяжёлой болезни дочери и жены срочно выехал из Ханкенди, несмотря на ночное время суток. К двум часам ночи он уже был дома. Я помню, как он взволнованно разговаривал с профессором Мустафой беком Топчибашевом. Топчибашев немедленно приехал к нам и, осмотрев больных, заявил о срочном госпитализации. Меня с дочерью поместили в больницу лечебной комиссии. Ранним утром муж зашёл в отдел промышленности Совет Министров Азербайджанской ССР, чтобы доложить о форс-мажорном обстоятельстве и там заведующее отдела Тахира ханум Тахирова, заметив плохое настроение Сеймура, обратилась к  сотрудникам.

- Я впервые вижу товарища Визирова в таком состоянии. А что же случилось? «У него семья болеет»– ответили они и женщина растроганная

душевностью, семейственностью на вид весьма хладнокровного человека разрешила ему заняться семьёй и не явиться на работу, несмотря на жёсткий график.

На следующий день к нам зашёл семейный врач - Мустафа бек Топчибашев и после медицинского осмотра взялся осуществить маленькую хирургическую операцию над ребёнком. Дочь вылечили, температуру снизили, а вот насчёт меня возникла не решаемая загадка. Боли прошли так же внезапно, как и начались. Когда Мустафа бек подготовил документы для выписки из больницы, Сеймур зашёл к нему и  попытался разузнать о здоровье семьи.

- С ребёнком всё в порядке. А в связи с Алии ханум непонятная ситуация вышла. Я всё-таки не смог выявить настоящих причин ночных приступов. Но в любом случае, она здорова. Можете забирать семью домой, – ответил с уверенностью Мустафа бек.

Бабушка нам также рассказывала о благородстве дедушки, свидетельницей которого стала во время поездки в Шушу.

- В те годы, когда Сеймур Алескерович работал в Ханкенди обкомом, я попросила его, чтобы тот поехал вместе со мной в другие районные центры Карабаха. Ужасно хотелось побывать в Агдаме, в Физули, и главным образом, в Шуше. О красоте исторического города Карабаха я слышала давно из уст родных и близких. Предыстория этого региона была настолько занимательной, что грешно было находясь в десятка километрах от Шуши, не погостить в нём, не посетить памятники древности и не побывать в том доме, где в начале ХХ века проживала семья моего мужа. Он относя к моей просьбе со вниманием и через пару дней поехал со мной в Шушу. Я проходила кварталы Шуши пешком, удивляясь строению города. Побывала во всех базарах Шуши, а когда мы в усталости дошли и до квартала Кочарли, Сеймур дёрнул меня за руку и сказал:

- Алия, взгляни вот туда. Там мы и жили. Это мой дом.

Я  с безграничным интересом и любопытством пробежала глазами по фасаду, по двору, по внешнему виду имарэта и мне стало глубоко жалко мужа за то, что ему приходится любоваться отчим домом со стороны.

- Как же ему сейчас трудно, – подумала я и неожиданно для него выступила с встречным предложением, - Сеймур, может тебе пора предъявить свои права на собственное имущество. То, что когда-то Советская Власть отобрала у вас последний кров, можно исправить. Ты нынче не маленький человек и думаю, власти в скором времени одобрять твоё решение.

- Там живут люди. Теперь это имение принадлежит им. Я не имею права, злоупотребляя своим социальным положением, высылать их из дому. Такой поступок – просто свинство. Они не виноваты в том, что поселились в дом знатной семьи. Нет, я не могу пренебрегать своим добрым именем. Это не благородно. Давай-ка лучше зайдём, к родственницам, что живут совсем радом и заночуем у них.

Он имел в виду дальних родственниц - сестёр Себа и Солтан Визировых, дочерей Аббас бека Визирова, которые занимались в Шуше педагогической деятельностью. Я умолкла, так как, не сочла себя морально правомочной, чтобы относится к окончательному решению мужа неуважительно. Это был его выбор. Выбор благородного аристократа.

Город Шеки, Ханский сарай. 1982 год. Справа второй Сеймур Визиров.

Самым трудным и переломным моментом в судьбе дедушки послужила смерть матери - Зиният ханум. Эта трагедия случилась в 1958 году. Хотя после безвременной смерти сестры, дяди Гасан бека, смерть матери являлась последней и серьёзной потерей, но она  не могла не сказаться на здоровье Сеймура Визирова. С рождением дочери старая мать приобрела жизненную силу, хотя из-за старости Зиният ханум не могла нянчиться с единственной внучкой. Сеймур Алескерович решил нанять экономку, пожилую женщину, которая родом была из Бакинского посёлка Шыхова (Шых). Её звали тётя Ругия, но дети Визировых привыкли звать её старушкой Дубдой. Она не только помогала в решении бытовых вопросов семьи Сеймура Визирова, но и также успевала заезжать в дом Хасая Визирова, где, не уставая, становилась настоящей подмогой для Наибы ханум. Такой отзывчивый характер тёти Ругийи не в шутку, а всерьёз превратил её в давнего члена семьи. Отношение к ней в обеих семьях было особенным, чутким и задушевным. Сеймур Визиров умел ценить людей вне зависимости от их социального положения и от сословной принадлежности.

- А когда померла моя мать, - рассказывал дедушка под воздействием сильных  впечатлений, – я решил захоронить её на кладбище Бибиейбата. Уж больно эти места были мне хорошо знакомы. В тех местах я работал долгие годы. Похороны организовали сразу. А во время завершения последнего религиозного ритуала, когда Ругия ханум спустилась в могилу, я потянул ей руку, чтобы помочь ей выйти. И в тот момент мне показалось, что в действительности я вынул из могилы не свою экономку, а родную мать. Так не хотелось с ней расставаться. С той поры я начал звать тётю Дубду «матерью» и она стала для меня самым родимым человеком в мире, хотя в принципе мы были друг для друга чужими, а после стали родными в среде своих.

Добродушные отношения с детьми тёти Ругийи сохранилось и до настоящих времён. Наши семьи активно участвуют в каждых знаменательных событиях обеих сторон. И, наверное самым примечательным является то, что даже через стольких лет, когда нет в живых ни дедушки, ни дяди Хасая, ни Наибы ханум, ни дочери Ругийи ханум Сумата, мы смогли перенести сквозь года то откровение, которого трудно всего сохранять, так как следует при этом жить в определённой мере с прошлым и благодаря тому, что это нам по всей вероятности удаётся, обращаясь друг к другу, говорим: «Не торопитесь уходить. Останьтесь. Мы же всё-таки родня».

В кругу друзей. Сверху в центре Сеймур Визиров. Снизу в центре Алия Визирова.

И, наконец, наступил тот желаемый день, когда Сеймур Визиров выдавая единственную дочь замуж, он всей душой соблюдал семейные обычаи, когда сыграл свадьбу в Интуристе, при этом  выступив благородно, как настоящий бек. В отличие от многих, Сеймур Алескерович не позволил никому из родственников собирать сладости (деньги) у гостей.

- Сыграть свадьбу для детей, – это святая обязанность каждого отца и по моим соображениям отец не имеет право превратить такой праздник в балаган. – сказал дед, который в той свадьбе отличался не только щедростью, но нравом, которому достоин аристократ своего времени.

Сеймур Визиров также любил объезжать все курорты советского пространства вместе с семьёй, а в дальнейшем и посылал жену вместе с дочерью и с внучками на желаемый отдых, решив самому остаться в городе. Он путешествовал с женой по Киеву, Кисловодску, Пятигорску, Железноводску, Ессентуки, Санкт-Петербургу, Москве, Прибалтике, Ростову и по другим странам постсоветского пространства. В тот год, в котором ему не удавалось организовать летний отдых, он считал прожитым зря.

И это по всей вероятности потому, что Сеймур Алескерович привык слиться с природой, надышаться свежим воздухом и подобные поездки в самые живописные уголки страны сказывались благоприятно не только на здоровье, но и в душевном состоянии.

В список друзей Визирова входили такие знаменитые деятели искусства Азербайджана, как народный артист СССР, народный певец Рашид Меджидович Бейбутов, с которым Визиров познакомился у ворот музыкальной школы, куда он водил дочь и где Агигат Визирова училась вместе с дочерью Рашида Меджидовича с Рашидой Бейбутовой. В числе знакомых Сеймура Алескеровича также оказались народный артист СССР Шамси Баделбейли, народный композитор Сулейман Алескеров, с которыми Визирова больше всего связывало то, что все они до одного являлись выходцами из Шуши.  У нас дома до сих пор хранится книга, подаренная Шамси Бадалбейли, где он подписался собственноручно. Сулейман Алескеров находился с Визировым в правительственном санатории и в вечернее время часто засиживал с ним за чайным столом. И хотя Сеймуру Визирову не суждено было радоваться счастливому детству, пережитому в родном городе, но оказалось, что дом Сулеймана Алескерова находилась напротив того имарета, в котором когда-то дружно  жили семья Визировых. В Азербайджане с древних пор жители того или иного региона отличались определёнными специфическими чертами. А для шушинцев свойственно было дружелюбие, отзывчивость, коммуникабельность, любезность, задушевность.

- «Шушинец настолько приветлив по своему характеру, что стоит ему узнать в ком – то уроженца Шуши, он сразу же бросался к нему с распростертыми объятиями», – говорил дедушка, когда он охарактеризовал своих соотечественников. Он был абсолютно прав, так как очевидцами таких примером мы стали с детских лет.

Человек, который пожертвовал всем ради своей семьи, прожил с Алией ханум  больше пятидесяти лет  душа в душу и оставил после себя самые приятные воспоминания. Эти воспоминания заставляют порой больное сердце старой женщины тужить, тосковать о прошлом, иногда и рыдать втихомолку, не позволив себе забыть вечную память Сеймура Визирова. Подобное поведение бабушки, которая сгорает день ото дня в том одиночестве на старости лет, способным вышибить из неё душу, напоминает нам одну восточную мудрость, которая гласит:

Не мало в этом мире мужиков,

Но среди них и трусы и отважные мужи,

И добряки, и лютые злодеи,

Кто с верностью, кто с подлостью дружил.

Кто скромен, а кто самонадеян.

Но все они до одного похожи,

Тем, что каждый женщину любил.

Тем, что ради той любви заветной

Капризов и пороков позабыл.

Все они горят одной надеждой,

Чтоб, когда придёт конец мечтаньям.

Чтоб, когда пробьёт минута смерти

Женщина в траурной одежде

Вспоминала мужа с причитаньем.[1]

КЕМ БЫЛ ДЛЯ НАС ДЕДУШКА?

Парвин Визир Кеани (переводчица, поэтесса, писательница, филолог-русист, внучка): Вот уже теперь во цвете  лет не знаю даже, что написать о дорогом мне человеке, благодаря которому я добилась в жизни много, слишком многого. До сей поры, я сочиняла о нём самые прекрасные стихи, а утомительными и холодными вечерами, всё думала над тем,  как  полноценно и в то же время ясно выразить душевные переживания, связанные с дедушкой, чтобы успешно достучаться до сердец читателей. До настоящего момента я была уверена, что напишу о нём такую книгу, которого, перечитав, его дедушка сказал бы:

- Не плохой труд. Он достоин похвалы.

Но, к сожалению, его нет уже в живых и как не обидно, он в данный момент превратился для нас, для родных и близких в тёплые воспоминания и, видимо, потому мне так трудно собраться мыслями и вдаваться в подробности детских лет. Хотя с вашего позволения, я всё-таки попробую снова вернуться в недалёкое прошлое. «Родилась я в семье служащего». Эта шаблонная фраза являлась некогда коронной фразой автобиографии каждого гражданина постсоветской эпохи. Но на самом деле, я родилась в семье работника номенклатуры, простого гражданина, патриота своей родины, в семье Визирова Сеймура Алескеровича. В ноябре 1976 года в связи с рождением первенца Сеймур Визиров выехал на работу и раздал всем работникам ЦК десятка коробок шоколада, объявив всем о рождении внучки. Данная церемония завершилась тем, что дедушка в честь меня зарезал барана и раздал мясо всем нуждающимся семьям и соседям. Сеймур Визиров устроил пир на вес мир, запечатлев рождение внучки в памяти поколения знаменательным событием.  А времена моего детства  пришлись  в пору последнего десятилетия гегемонии советской власти в Азербайджане. После неудачного брака матери с отцом, я и сестра остались в попечении дедушки, который заменил для нас не только отца, но и в связи с неизлечимой болезнью матери, в конце - концов, и мать. Он владел необъятной любовью, которую делил с нами до последней капли. Каким бы он не казался со стороны, может слишком суровым или же слишком скромным, но для нас дедушка был самым ласковым, добродушным и отзывчивым человеком всего света. Он сумел воспитать в нас таких добродетелей, как стойкость, честность, пунктуальность, скромность, великодушие, а самое главное твёрдость в данном слове. Он передал нам все положительные черты своего характера. Он стал для нас примером подражания и добрым советником во всех вопросах. Он стал для нас культом гордости. Я помню, как он с детства просил нас помнить, к какому роду мы принадлежим, и испытывать чувства самонадеянности  за своё благородное происхождение. Уж страшно он был горд этим. Несмотря на суровые правила той эпохи, к которому он принадлежал, и цель которой состояла в том, чтобы заставить сыновей с благородным происхождением забыть о  великом прошлом своего рода, дедушка до конца жизни отличался характером истинного аристократа, чего во времена советской власти называли «снобизмом».  

Я помню голос дедушки – громкий и звонкий. Я помню руки дедушки, которые привыкла целовать, когда больно хотелось выражать ему свою благодарность. Я помню походку дедушки, порой не ровную, хромающую на левую ногу и таким он является мне во сне. Я помню глаза дедушки, пронизанные болью, причину которого мы не смогли угадать до конца его дней и ссылались на какие-то предположения. Я помню, как он любил заниматься чтением и читал целыми неделями. Он любил читать книгу «Меч и перо» Мамеда Саида Ордубади, "Естественные истории" Жюля Ренара,  «Чингиз хана» Яна, «Войну и мир», «Воскресенье», «Анну Каренину» Л.Н.Толстого, «Железного короля» Мориса Дрюона, одним словом всю зарубежную и советскую литературу. Он не любил пересказывать содержание прочитанного, но наказывал нас прочесть всю Библиотеку приключений, во время чтения которой появлялась широкая возможность близко ознакомиться со всеми произведениями выдающихся представителей мировой литературы.

- Если хотите владеть русским языком, то постарайтесь не только прочесть вслух книгу, например, Толстого, но и вникнуть в суть прочитанного произведения. Пусть вы прочтёте его за месяц, но в результате вы познаете великую истину, изюминку романа, которую способны познать лишь великие критики своего времени - твердил он чуть не каждый день.

Хотя он и старался, чтобы мы в совершенствовании владели русским языком, но не потому, что тогда это было престижно, а только ради того, чтобы его внучки сумели с помощью мирового языка стать грамотными людьми. И он больше всего в жизни относился с признательностью родному языку и по этой причине дедушка записал нас в азербайджанский сектор в отличие от своих родных и близких.

- Не владея родным языком на должном уровне, вы не сумеете разобраться в грамматике чужих языков  - говорил дедушка, приняв каждую нашу попытку в области образования за громадное достижение.

Он пытался расширить круг нашего общения и потому в летние каникулы посылал нас то в Ставропольский край России, то в пионерские лагеря республики, куда приезжали школьники из разных стран. Новые впечатления, полученные и пережитые нами вдалеке от родного дома, оставляли неизгладимый след в нашей памяти. Дедушка желал, чтобы мы росли не только  физически здоровыми, но и интеллектуально развитыми людьми. Мы возвращались к нему из дальней поездки совсем другими впечатлениями и делились с ним, рассказывая ему о не привычных и удивительных для нас событиях. Он любил больше всего выходить на воскресную прогулку в нашей компании.

Внучки Сеймура Визирова – справа старшая внучка Парвин, слева младшая внучка Фидан.

Ходили мы в нагорный парк, где до трёх часов дня играли на свежем воздухе, катались на каруселях, съедали большие порции мороженного с шоколадной начинкой и поднимались к  памятнику Кирова, откуда, любовались городом и наслаждались от лёгкого прикосновения северных норд. А после обеда возвращались домой, поймав такси, несмотря на то, что парк от дома находился буквально в тридцати шагах.

Вглядываясь в далёкое прошлое, я сейчас понимаю, что в те минуты нашей жизни дедушка изо всех сил старался баловать нас маленькими радостями жизни, хотя в других вопросах он был неприступным. Например, я не помню, чтобы он позволял нам дорогие игрушки, платьев, оргтехнику, велосипедов, хотя для приобретения которых мы имели достаточно денег. Ходили мы в школу в школьной форме и даже, когда я пошла в первый класс, мой дедушка всё ещё продолжал оставаться высокопоставленным лицом республики и мог бы предоставить мне шофера с персональной машиной, чтобы тот отвёз меня в школу. И в то время, конечно, стоило директору или же одноклассникам увидеть меня в кабине персонального автомобиля, я мигом бы прославилась в классе своим особым социальным статусом, как этого делали многие. Но дедушка в этом плане был настолько скромным, что не позволял нам злоупотреблять его материальным и социальным положением.

- Лучше бы вам гордиться не материальными, а моральными ценностями. Потому, что первых вы лишитесь сразу, а последние останутся с вами на всю жизнь - говорил он, когда с нашей стороны сталкивался разного рода капризами. Итак, после его слов мы сразу забывали о своих возможностях и старались не отличаться от остальных школьников и не привлекать внимания со стороны. Мы уже  тогда понимали, что скромность – это самая прекрасная черта в человеке, потому что, став свидетелем того, как некие подруги гордятся деньгами, положением отца, чувствовали, как подобные выходки вызывают настоящее отвращение множества друзей и потому не желали оказаться в их месте. Для нас настоящей радостью было то, когда дед водил нас каждое воскресенье в город, в магазины за покупками. Пусть эти покупки были не значительными, но всё-таки он любил прогуливаться с нами по всему городу и рассказывать нам об истории разных памятников культуры. Он любил прививать нам любовь к столице, к морю, к достопримечательностям нашего города и к красотам ночного Баку, которая мерцало перед глазами разноцветными огнями.  Для нас настоящей радостью стали и те дни, когда дедушка водил нас в гости в дом своего брата – дяди Хасая. Хотя это случалось не так часто, например, в дни рождения или же в какие-то другие знаменательные даты, но тот дом, куда мы ходили дружно всей семьёй, казалось нам уютным и добродушным по всей вероятности потому, что в нём жили самые дорогие и родные люди нашего детства. Я помню, как дедушка любил сидеть рядом с дядей Хасаем в комнате – библиотеке и беседовать на разные темы.

Когда нам исполнилось 10-12 лет, мы взялись за не привычную для детей нашего возраста работу – решили заняться переводом произведения А. Конан Дойла «Собака Басскервелей» на азербайджанский язык. На удивление дедушки перевод, который являлся первым плодом детского разума, вышло недурно, хотя, как говорил Михаил Булгаков о том, что рукописи не горят, но, к сожалению, наша первая работа не сохранилась. Для нас главным мерилом был дедушка и он, надев свои очки с толстым стеклом, прочёл перевод и, не скрыв своего изумления, сказал:

- Пожалуй, вам следует заняться с этим делом серьёзно. Мне кажется, что у вас есть для этого задатки - прозвучал положительный ответ, когда мы ожидали совсем другого соображения на этот счёт.

И с тех пор, мы начали верить в свои силы, когда решили браться за перо. Потом, со временем, у меня появилась тетрадь, куда я начинала переписывать сочинённые стихи. Их я читала дедушке после того, как в летние каникулы целыми днями утомляла его чтением героического эпоса  Кероглы. Я так сильно боялась того, что в ясности ума он найдёт мои сочинения не серьёзными, и чтобы не услышать отрицательного мнения, потому что одно слово способно было придушить во мне талант, не позволив ему родиться на свет, я читала их очень редко, даже в те минуты, когда он дремал от усталости. А читала я их предположительно не для того, чтобы дед ценил их, а для того, чтобы, вслух прочитав собственные сочинения, самой выявить те или иные недостатки и недоработки. Мой страх перед посторонним мнением я преодолела попозже, когда в 14 лет взялась за перо и написала мой первый роман под названием «Орлиное гнездо», посвящённый правителю средневекового Азербайджана, поэту, политическому деятелю, храброму войну Шах Исмаилу Хатаи. Работа вышла трудоемкой, и я всячески старалась опираться на реальные факты, хотя язык произведения оказался слишком примитивным. Я работала, не покладая рук, сидела за бумагами целый день,  12 часов в сутки и моя напористость вызывала у дедушки сильное недомогание, ярое недовольство.

- Я не понимаю, что ты всё пишешь и пишешь. Прочти, если работа для тебя такая увлекательная - молвил дедушка, выражая свой протест.

Я не решалась читать ему свой труд, потому что до завершения работы требовалось немало времени. Но вышло так, что я прервалась надолго и потом, уже при всём желании не смогла вернуться к первой ласточке своего вдохновения.  После летних каникул начался новый учебный год. Я училась в первую смену, и за то время, что меня не бывало в доме, дедушка успел перелистать мой первый роман, а при возвращении домой он решительно объявил.

- Может тебе следует показать это Хасаю? Он всё-таки лучше меня разбирается в таких вещах, - а потом, увидев моё роптание и колебание, добавил: - А что касается моего мнения, если оно для тебя интересно, то я скажу, что настоящий талант –  это вопрос количества. Талант не в том, чтобы написать одну страницу, а в том, чтобы написать их триста на одном дыхании. И чтоб качество слов, мотив, мораль сочинённого продукта тоже не пропадало в количестве. Если ты сумеешь сохранять этот баланс, то думаю, стоит напоследок заняться творчеством всерьез. Я тебе скажу честно, ты пока, не готова, не созрела для того, чтобы стать писателем. Тебе рано, слишком рано.

И он был прав, хотя тем временем сестра тоже занялась сочинением рассказов, что, по сути, являлись первыми плодами детского воображения.  Затем, последовал большой творческий перерыв, и мы снова занялись чтением литературы. В 15 лет я закончила общеобразовательную школу и поступила в АПИРЯЛ имени М.Ф.Ахундова (в нынешний Славянский университет), несмотря на то, что в результате вступительных экзаменов, которые впервые в республики проводились на основе тестовой системы, я одновременно поступила на исторический факультет БГУ имени М.А. Расулзаде, набрав высокие баллы. Мой дедушка всё время был рядом и тогда, когда, я ходила в приёмную комиссию, чтобы сдавать необходимые документы для участия на экзамене. И во время экзамена, когда я заполняла экзаменационные листы, не сняв с себя шубу, потому что сильно температурила, и когда, я вместе с дедушкой неслась по дорожке в приёмную комиссию, уже в надежде разузнать положительный результат экзамена. Дедушка объявил мою фамилию и молодая женщина, которая прочитывала наизусть имена поступающих абитуриентов, ответила с улыбкой:

- Дедуль, Кеани - ваша внучка?

 Дедушка на вопрос кивнул головой с нетерпением.

- Поздравляю, она поступила сразу в два Вуза, теперь ей предстоит выбрать. Примите мои поздравления.

Дедушка их принял и даже отблагодарил девушку, что порадовала его хорошей вестью. Но, когда мы оказались дома, дедушка решительно произнёс:

- Если будешь выбирать, то выбери АПИРЯЛ. Это самый выгодный вариант.

- Но я хочу стать историком. Для тебя не секрет, что я с детства люблю историю, и во многих олимпиадах участвовала и, по-моему, вполне удачно. Дедушка, это моя мечта - впервые в жизни я возразила ему.

- Я не понял. Ты мечтаешь глотать музейную пыль? Кроме работы гида для тебя ничего не светит.

Я твёрдо знала, что он сможет повлиять на моё решение и более того сумеет даже с упорством поменять его и потому, я начала плакать, чтобы как-то сыграть на его чувствах. Он изменил  свой тон и тихим голосом сказал:

- Зачем рыдаешь? Не надо плакать, не надо.  Башына донюм, Пярвин. Ты пойми, что в музеях ты не сможешь добиться никакого развития. Историю написали до нас и изучили сполна. В древней истории ничего не станет меняться и даже для твоих соисканий, а новейшая история пока что не устойчива. А вот если получишь диплом учителя, то ты только подумай, какие возможности откроются перед тобою.

- Какие такие возможности? Буду мучиться с детьми в школе. А я больше всего в жизни не люблю преподавать. У меня на это терпения не хватит - сказала я сквозь слёзы.

- Не хочешь преподавать в школе? Ну и не надо. Ты у меня толковая. Если набрала столько баллов во время вступительных экзаменов, значит, сумеешь и в аспирантуру поступить. Да там же языку учат. А язык такая вещь, что она способна усовершенствоваться даже через сотни лет. Она безмерна, безгранична. Она нужнее.

Короче, мои возражения оказались бессмысленными. В этой битве за выбор будущей профессии победил дед. Мне было страшно обидно. Потому, что я не привыкла смириться с поражением. Но, как же тогда, я была далека от той мысли, что моё нежелательное поражение после, всё-таки, послужило для меня настоящим триумфом, когда я поняла, что дедушка был прав, переубеждая меня в обратном.

Данная фотография отражает самые сентиментальные нюансы моей жизни, против которых трудно устоять. Несмотря на то, что во время моей свадьбы, дедушка являлся инвалидом первой группы и передвигался с трудом, но в семейном торжестве, где присутствовали близкие и родственники, он неожиданно для всех встал, и станцевал для внучки, растрогав её до глубины души – исполнил свой последний танец чайки.

Я окончила АПИРЯЛ, как пожелал того дедушка, и окончила с дипломом отличия. Но, к сожалению, не смогла поступить в аспирантуру, хотя имела многочисленные грамоты и награды научных конференций, получила диплом Профсоюза Республики и была лауреатом по общественным наукам, была награждена Ахундовской  стипендией, являлась автором многочисленных научных докладов. Одним словом, задатки у меня были, но обстоятельства оказались сильнее меня. За год до завершения учёбы  я создала семью и все планы на будущее у меня резко поменялись. Тут дедушка не смог повлиять на мою дальнейшую судьбу. Я на долгое время оторвалась от профессии. Хотя дедушка не был удовлетворен моим семейным положением, так как, считал подобный брак предпосылкою произношения в жертву будущей карьеры, но в него вдохнуло жизнью рождение правнука. Как говорил дядя Фикрет в семейном торжестве, посвященному рождению правнука Сеймура Визирова: «Не каждому человеку удаётся увидеть рождение правнуков, но, ни дядя Сеймур и не мой отец не относятся к числу таких неудачников. Они сумели дожить до рождения третьего поколения и это своего рода  редкостное счастье, которого следует ценить без преувеличения». Дедушка не только ценил, но и до безумия любил младших членов семейства. А, когда родился мой младший сын, дедушка сказал:

- Я думаю, что ты не ошиблась в выборе только с точки-зрения рождения детей. Это хорошо, что у тебя их двое, а главное, мужчины. Значит, в этом плане я могу быть спокойным. Они станут для тебя той опорой, в которой ты так нуждалась всю жизнь. Как же мне становилась приятно, когда дедушка занимался с детьми, рассказывал им сказки, шутил с ними и наслаждался детским смехом. Наблюдая их со стороны, я раздумывалась над словами дядюшки Фикрета.

- Вот, - говорил мой внутренний голос, – глянь на них. Как же забавно. Бог соизволил в этом доме зажечь свечу долговечности. Сегодня на перепутье двух дорог – детства и старости, стоят эти дорогие для тебя души. И те дети, которым может даже не суждено прожить с мудрым стариком под одной крышей долгое время,  обогащаясь его советами, понять, как следует жить. И тот старик, который не в состоянии не радоваться ребячеству правнуков, в действительности понимает, какой данью одарил его Всевышний и пытается сказками, прибаутками, играми и анекдотами запомниться в памяти своих отроков и оставить после себя неизгладимый след, ибо детей ждёт долгая жизнь, а для него завтра может и не наступить.